Рок
Шрифт:
Любое знание – это частица абсолютного знания, другого варианта логическая дедукция не допускает. Но как знание становится знанием, как отчерпнуть какую-либо его часть из безбрежного моря абсолютного знания? Наверное, нужен некий сосуд и владелец сосуда. Сосуд – это память. Владелец – индивидуальная единица сознания. Даже в нашем Вторичном мире размеры и того и другого могут быть очень велики, вплоть до границ вселенных. Но при этом размеры сосуда и значительность личности совершенно не обязательно должны соответствовать друг другу.
Знания об устройстве Вторичного мира и его законах вторичны, как и сам Вторичный
Более того, каждое разумное существо участвует в исполнении Закона отражения и может заставить ярче светиться эти грани, умножить блики от них. Успех в этом – залог прохождения всех необходимых стадий на пути к Богу. Человек – такая же частица абсолютного знания, как и все другие элементы Вторичного мира, но он может стать частью Первичного мира или вернуться туда.
Процесс познания не может заключаться в бесконечной детализации знаний о Вторичном мире. Человечество начинает содрогаться под давлением массива знаний. Уже сегодня наука превратилась в самоцель, в некое подобие культа. Ученые, ее служители, служат ей или из карьерных и материальных соображений, или из-за собственной, внешне бескорыстной одержимости наукой. При этом они не замечают, что азарт на этом пути сродни чувству заядлого посетителя игорного дома или «Ха-шоу». Будущего у такой науки нет, более того, такая наука неизбежно обрекает человечество на гибель. Неуемная жажда знаний не может быть утолена кромсанием информации на мириады мелких частиц, в этом направлении нет основополагающих истин ни Вторичного, ни, тем более, Первичного миров. Без устремленности к Богу, без путеводителя «чистая» наука – это лабиринт, ведущий в никуда.
Не может быть познания ради познания, науки для самой себя, находящейся вне нравственных понятий и моральных устоев общества, человечества в целом.
Вторичный мир податлив. Его параметры могут меняться, в том числе под влиянием человека. В нем хватает места многогранным особенностям практически любого народа или нации, их знаниям, достижениям, обычаям и религиям. Но кто сказал, что все эти грани открываются, а не создаются?! Кто сказал, что ценности и законы (в том числе физические) не исчезают вместе с исчезновением их носителей? Тогда может статься, что теологи, маги, жрецы и ученые будут открывать только то, что ищут?! Но в этом случае они никогда не откроют того, чего открыть не ожидают или не готовы. Я имею в виду очень высокие границы, разделяющие почти несопоставимые грани познания. Например, физик не станет искать философский камень, потому что не верит в него, астроном не станет предсказывать по звездам судьбу, пока не поверит в нее и не станет астрологом, а медик не будет пытаться воскресить мертвого.
Для Вторичного мира первичны знания о Первичном мире. Вернее, о его отражениях. Все эти знания определяются одним вектором: к Богу. Все, что в створе этого вектора, – нравственно, все, что уходит в сторону, – или бесполезно, или аморально. Божий вектор должен присутствовать в любой сфере деятельности человека: в политике, искусстве, творчестве, быту, сексе.
Главный
Да, получается, что человек несвободен. Но, может быть, Вторичный мир и не предусматривает «полной» свободы? Что доброго приносит полная свобода человека, кроме освобождения от условностей и выпуска на волю всех своих низменных страстей и помыслов? А изворотливость ума человеческого, подсказанная Дьяволом, подсовывает мерзости в качестве объектов поклонения и любви.
Без осознания своего предназначения, своей ответственности и несвободы от этой ответственности человечество не может существовать долго. Оно должно понять себя и свое место в замысле Божьем. Возможно, на поиски ответов на эти вопросы осталось не так уж много времени.
Полной свободы во Вторичном мире нет и быть не может, это запрещает закон абсолютов. Единственная свобода, которая есть и которая достойна поиска и служения, это свобода выбора меры несвободы в обязанностях.
ГЛАВА 21 в которой Адамс знакомится с Джорджем и узнает о его мире.
Сон навалился сразу. Адамс помнил, что секунду назад закрыл глаза, но они видели! Он полулежал в удобном красном кресле, вокруг стояли еще несколько, посередине – стеклянный столик. Из раскрытого окна дул приятный ветерок и лился дневной свет. Если это сон, то приятный, подумал Бенни и приподнялся. Ничего не изменилось. Все было четким, хорошо осязаемым. Он встал и подошел к окну. Комната была на втором или третьем этаже. Сам дом стоял на холме, вокруг раскинулись зеленые поля и плодовые деревья с аккуратными дорожками между ними. Чуть вправо, между низенькими кустами, образующими две сочно-зеленых линии, с холма спускалась широкая дорога. Она петляла среди сада и выходила к широкой речке с голубой водой и яхтой у маленькой пристани.
Адамс ухватился за открытую створку окна и подался вперед: по дороге к дому шел человек. Он был строен, черноволос и одет в строгий костюм. Вдруг дверь открылась, и в комнату вошел незнакомец, только что шагавший далеко по дороге: матово поблескивающий костюм, ослепительно белая рубашка с бабочкой, сверкающие черные ботинки, приятное, ухоженное лицо. Черные глаза смотрели на Адамса приветливо, с легким прищуром. Адамс непроизвольно оглянулся – дорога была пуста. Ну, все ясно, подумал он с облегчением, это точно сон.
– Ну, что же, будем знакомиться? – приятным баритоном произнес незнакомец.
– С удовольствием.
– Я Хозяин. Можете называть меня Джордж. Давайте присядем.
– Очень приятно. А я Бенни Адамс, – Бенни запнулся, а потом добавил: – беглец.
Хозяин с интересом посмотрел на него и задумчиво спросил:
– А может быть, Бегущий?
– Не понимаю, – Бенни опять запнулся. Что-то знакомое прозвучало в этом слове.
– Ну, хорошо, – Хозяин откинулся на кресле. – Может быть, сначала выпьем что-нибудь?
Адамс с удивлением увидел, что на столе стоят несколько хрустальных графинов и два фужера. Когда все это появилось, он не помнил. Сон и есть сон. Интересно, он сейчас сам с собой разговаривает? Джордж разлил янтарный напиток и подвинул фужер к своему гостю.
– Рекомендую.
– Спасибо. – Напиток был чудесный и к тому же утолял жажду.
– Что вы обо всем этом думаете? – начал разговор Хозяин.
– О комнате, саде, дороге за окном? – переспросил Адамс.
– Да, и обо мне тоже.