Рокировка
Шрифт:
«Если заклинило при ударе, то все», — успел подумать Игорь. Если дверца не поддастся, то выбраться из машины он не сможет.
В этот момент Игорь почему-то не испытал страха. Он вообще находился как бы по ту сторону добра и зла. В некотором смысле он был уже мертв. Жизнь оставила его тогда, когда Миша связывал руки, а Наташа, тыча каблуком туфли в лицо, визгливо кричала: «Добей его, он ползет!»
Вот тогда Игорь и умер, а теперь он существовал, видно, в другом измерении. Рванувшись в сторону дверцы, он вдруг почувствовал, что ее вообще нет.
Игорь ничего не видел, в глазах по-прежнему было темно. Он просто размахивал руками, бестолково тыкался, стараясь выбраться из салона машины.
«Всплыть, надо плыть наверх… — стучало в голове. — Всплыть скорее, а то захлебнусь».
Игорь старался активно работать руками, пытаясь двигаться в том направлении, где, по его представлениям, находилась поверхность. Тело плохо его слушалось, руки-ноги были будто ватные.
Внезапно течением его швырнуло, он больно ударился о прибрежные камни.
Сознание то уходило, то возвращалось. Он ничего не видел — видно, утратил зрение то ли от удара бутылкой по голове, то ли при падении машины на камни.
Он не мог управлять своим телом — его попросту несло течением, переворачивая, крутя, опрокидывая. Несколько раз его сильно било о камни. Он чувствовал боль, но не концентрировался на этих ощущениях. Главное, сказал он себе, надо выплыть. Вернее, приказать себе он не мог, хотя к нему вдруг вернулась, казалось, навсегда утраченная воля к жизни.
Это было неосознанное чувство — тело само по себе, повинуясь инстинкту, пыталось бороться за жизнь. Сознание почти не участвовало в этом процессе, только тело — взмахи руками, движения ног, легкие, жаждущие воздуха…
Тьма — свет, тьма — свет. Сколько раз это чередовалось, он не мог определить. Как долго его тело неслось по реке, как больно его било о прибрежные камни… Сколько раз он захлебывался и, казалось, вновь умирал…
Игорь не осознавал себя. Он не был уверен, что все происходящее с ним — это земная жизнь, а не путь в бесконечность. В конце концов, ведь никто не знает, как выглядит этот путь. Некоторые говорят, что это темный туннель, по которому человек летит до тех пор, пока не увидит впереди свет. Но так только говорят. А что, если путь на тот свет — это и есть холодная темная река?
Март Вийрак и Вольде Кинк заступили на вечернее патрулирование в девятнадцать ноль-ноль.
В их зону наблюдения входила полоса пляжа у Нарва-Йыесуу и место, где Нарва впадает в Финский залив. У них была вышка, откуда можно было обозревать каменную гряду, пляж слева и русский берег на той стороне реки.
Сидеть на вышке довольно скучно, поэтому они всегда по очереди спускались вниз, чтобы пройтись по пляжу и немного размяться, прыгая по камням. Камни, крупные и мелкие, далеко вдавались в воду, метров на тридцать — сорок. Если по ним дойти до самой дальней кромки и остановиться там, то
Вокруг плещется вода, а впереди расстилается гладь залива.
Март был родом из этих мест. Он жил в Мерекюля и часто бывал на каменной гряде. Еще с детских лет он любил сидеть тут на камнях, поджав под себя ноги, и смотреть на залив, на далекий русский берег.
Порой он оставался там подолгу, ощущая какое-то странное волнение в груди.
Это был самый край эстонской земли, ее дальняя северо-западная точка. Впереди, за горизонтом, — Финляндия, ее отсюда не видно, а справа, за неширокой рекой — Россия. Оставив напарника на вышке, Март спустился вниз и медленно пошел по камням. Он выбирал самые крупные камни, чтобы не соскользнуть в воду.
Вдруг он заметил что-то необычное, какой-то большой предмет. Это «что-то» лежало в воде у самого берега, слегка покачиваемое волной.
Он подошел поближе, и у него перехватило дыхание. Перед ним, погруженный наполовину в воду, недвижно лежал человек. Хоть и сильно обезображенный, но, кажется, живой…
Март в два прыжка добрался до утопленника и попытался перевернуть его на спину. Ему это удалось, хотя тело было тяжелым. Март перевернул человека и охнул: у человека вместо лица была кровавая маска.
В этот момент человек чуть слышно захрипел, изо рта у него показались пузырьки. На Марта это произвело впечатление — он застыл, глядя на тело в воде, потом, опомнившись, закричал и замахал руками, зовя на помощь напарника. Надо же, в их дежурство случилось настоящее происшествие, такое не каждый день бывает. Вот ребята удивятся!
Сколько времени Игорь пробыл в забытьи? Он не знал, только потом смог вспомнить, что уцепился руками за камни и из последних сил держался за них.
Потом с трудом подтянул непослушное тело и попытался выбраться на берег. Видно, силы вовсе его оставили, и он опять потерял сознание.
Очнулся в первый раз от тряски. Под ним что-то урчало и двигалось, и он не сразу понял, что его везут в машине. Хотел было открыть глаза, но не получилось. Может, он ослеп?
Во мраке где-то рядом раздался голос, он попытался разобрать слова:
— Куйдас он тейе переконна?
Еще через некоторое время тот же голос произнес те же слова:
— Куйдас он тейе переконна? Кюст те пярит олете?
Машина, видимо, мчалась довольно быстро, потому что ее заносило на поворотах и подбрасывало на маленьких ямках. Игоря начало тошнить: наверное, он наглотался речной воды.
«Почему я ничего не вижу?» — спросил он сначала сам себя, а потом задал этот вопрос вслух, но слова не получались, изо рта вырвался только стон.
Наверное, сопровождающие его услышали, потому что вопросы возобновились. Игорь уже различил два голоса.
Он опять сделал попытку сказать хоть слово, назвать себя, но вновь раздался только стон.