Роковая фантазия
Шрифт:
— И что мы будем отмечать? — спросила я игривым голосом.
— Твое поражение и мою победу.
— Кто знает. Все может стать наоборот.
Богдан коротко рассмеялся. Будь он в курсе, что я позвонила ему лишь с одной целью — узнать, не он ли рисует мне извращенные сны, то не зазнавался бы так сильно. Поэтому пусть упивается своей победой. Мне все равно.
— Зачем же ты тогда решила мне позвонить?
— Подумала, что надо для начала узнать тебя поближе. А потом делать выводы.
Он
— Что ты хочешь узнать?
Радужки его глаз были объяты огнем. Несомненно, у него мощный дар. И аура, от которой леденеет кровь в жилах. Мне невыносимо хотелось сбежать из этого бара. Но я в который раз подавила в себе взбунтовавшееся волнение и с улыбкой ответила:
— Имеются ли у нас общие интересы. Будет ли нам интересно проводить время вместе.
Богдан нахмурился.
— Ты слишком напрягаешься. Расслабься.
Официантка принесла ведерко со льдом, из которого торчала откупоренная бутылка шампанского. Богдан наполнил искрящимся напитком наши бокалы и вручил мне один. Мы чокнулись, и я пригубила шампанское. В отличие от меня, мужчина выпил полбокала и бросил мне озадаченный взгляд.
— Не любишь шампанское? Чего сразу не сказала?
— Люблю! Но оно такое вкусное, что не хочется пить залпом. Я смакую.
— Ха. У нас целая бутылка. Насмакуешься еще. А будет мало — закажу еще.
Наше «свидание» только началось, а мои нервы уже натянулись до предела. Я постепенно закипала. Богдан, его слова, его поведение, его присутствие — все злило. Даже диван, на котором мы сидели, будто ощетинился на меня — я ощущала от него покалывание. Мои мышцы сделались каменными, как бы я ни пыталась расслабиться.
Бросая косые взгляды на губы Богдана, я вздрагивала. Мне не хотелось с ним целоваться. Губы его были небольшими, на щеках красовалась трехдневная щетина — в этом нет ничего необычного или отталкивающего. Но все равно. Я не хотела.
В конце концов даже мелкими глотками, но пришлось допить бокал до дна. Богдан постоянно говорил, что я слишком медленно тяну шампанское.
— Хочешь меня споить? — спросила я, улыбнувшись.
— Да я надеюсь, что ты хоть слегка расслабишься. Сидишь вся такая напряженная.
— То расслабь меня. — Я подкрепила свои слова многозначительным взглядом и соблазнительной улыбкой, надеясь, что Богдан поймет намек. Он наполнил наши бокалы и, протянув мне один, сказал:
— Давай на брудершафт.
То, что надо! Пусть на брудершафт пьют залпом, но зато потом целуются. Я согласилась.
Мы переплели наши руки и принялись пить. Шипящий напиток обжигал горло, было
Стараясь отключить голову, я раскрыла рот навстречу поцелую. Наглый язык мгновенно проник в него, и я едва сдерживала себя от того, чтобы не выплюнуть его.
Это не он. Поцелуй напористый, похож чем-то на поцелуй насильника, но не такой. Не дурманящий, не волнующий, не возбуждающий.
Только я это осознала, как поспешила отстраниться, смущенно улыбаясь. Сделав резкое движение назад, я почувствовала головокружение. Пузырьки шампанского словно один за другим лопались в моей голове. О нет… Я приложила ладонь ко лбу, ощущая, как мне становится все хуже.
Надо уходить. Но я совершенно не соображала, что сказать Богдану. Просто поднялась с места, скинув с себя его руку. Сила притяжения вернула мое тело на диван.
Мужской голос звучал рядом, но я не могла разобрать слов. Они смешались с музыкой и все больше отдалялись от меня. Я теряла ощущение собственного тела.
Наконец-то расслабилась.
Чья-то рука подхватила меня под локоть и потащила прочь. Я еле передвигала ногами, спотыкалась на ровном месте, веки то и дело смыкались, мир кружился в бешеном танце. Я пыталась попросить, чтобы меня посадили куда-то, а еще лучше положили. Невыносимо хотелось спать.
Холодный воздух остудил мое лицо, и помутневшим взором я разобрала асфальт под ногами.
Отвезите меня домой. Пожалуйста. Мне плохо.
Слезы застыли в глазах. Я вяло плелась за тем, кто вел меня. Кто, кто… Богдан… Он шел к своей машине, и сейчас отвезет меня домой.
Только я оказалась на заднем сидении, как вырубилась.
Но очнулась я вовсе не дома. И не от тепла своего одеяла, а от того, что чьи-то руки пытались снять с меня платье.
Голова гудела, тело болело. Но как бы тяжело ни было пошевелиться, я изо всей дури вскинула колено вверх. Оно встретило мягкую преграду — возможно, чей-то живот, после чего посыпалась отборная ругать. Меня окрестили грязными кличками.
Богдан, его голос. Мерзавец. Я разлепила глаза и вмиг отодвинулась назад.
Чужая комната. Просторная, обставленная неплохой мебелью, но не похожа на жилую (нет никаких личных вещей). Я быстро забегала глазами по обстановке, ища путь к спасению. Единственное, что придало мне надежду — моя сумочка, лежавшая в кожаном кресле. Если бы я могла до нее дотянуться… Там есть телефон, но разве мне дадут позвонить?
— Сучка, надо было тебе больше снотворного всыпать, — прошипел Богдан. — Но ничего, и так с тобой справлюсь.