Роковая любовь
Шрифт:
— Да ты не смейся раньше времени. Знаешь, у тебя не сразу все получится. Но ты виду не показывай. Главное — не теряйся, старайся соображать побыстрее. Но не одной головой работай, а к сердцу тоже прислушивайся.
Кармелита быстро переоделась, собрала вещи на утро. В голове идейка мелькнула. Надо Светке позвонить. Где мобильный? Она тут, в лагере, про нее совсем забыла.
Дождалась, когда бабушка выйдет из палатки, набрала знакомый номер:
— Алло, Света? У тебя деньги есть? Да… Свет, приходи завтра утром на набережную?
Когда Тамара заговорила об убийстве, Игорь не шелохнулся, не дернулся. Не мальчик, в российском бизнесе всякое бывает. Но сам он, лично, грех на душу никогда не брал.
А Тамара повторила, глядя остекленевшими глазами куда-то в сторону:
— Я хочу, чтобы ты убил эту цыганку…
— Ты же понимаешь, что это совсем отдельная профессия. А я не киллер…
— Так посади ее!
— …и не прокурор.
— Ну, я не знаю. Подставь под тюрьму… Я не знаю как, только избавь меня от нее! Будь мужчиной!
— Хорошо. Хорошо, рассказывай… Какая тайна кроется за всем этим? Почему ты ее боишься?
— Не твое дело!
— Отлично! Значит, пришить ее — мое дело. А знать зачем — не мое…
— Игорь! Пока не твое. Но если она заговорит, всем не поздоровится!
А может, и права Тамара. Лишнее знание — лишние беды. Она баба умная, зря не скажет. Если говорит, что все хреново, значит, так и есть.
— Ну хорошо. Я попробую. Но… Я даже не видел эту цыганку! Ты ж знаешь, они все на одно лицо. Поедем с тобой в табор, ты мне ее покажешь…
— Нет, в табор я не поеду!
— Но как я тогда ее узнаю?
Тамара задумалась:
— Послушай… Цыгане ведь не в первый раз к нам приезжают. Так?
— Так.
— И где их чаще всего можно застать?
— Ну, на базарчике — фигней всякой приторговывают.
— Ерунда. Базарчиков много — все не обегаешь. Сейчас сезон: курортников на набережной — море. Цыганки, как приедут, всегда там отираются. Гадают, безделушками торгуют… Завтра с утра на работе покрутимся. Если что-то срочное, сделаем. А потом — на набережную. Как пить дать, они там будут. Я покажу тебе эту ведьму. Где твои бинокли цейссовские? В шкафу? Поищи.
Но Игорь полез не в свой шкаф, а в ее платье. И искал там совсем не бинокли…
Назначенный срок заканчивался, а звонка все не было. Баро нервничал. Хорошо хоть Форса в гости пригласил. Есть с кем посоветоваться. Уж он-то этого Астахова хорошо знает.
Форс постучал ногтем по часам:
— Половина шестого. Я же говорил, Астахов не позвонит…
— Но есть же какие-то правила, понятия, обещания… Я ж его по-человечески просил позвонить.
— Баро, он уклоняется от встречи с вами. Неужели непонятно? Это его обычная тактика. Затаится, линии защиты наладит. К атаке подготовится —
Зарецкий замолчал, задумался. Да что ж за люди такие! Должно же быть что-то святое в этом мире. Как вообще этот Астахов мог додуматься до того, чтоб развернуть строительство на кладбище…
Голос Форса вывел его из задумчивости.
— …вот я и говорю: действовать надо, а не переговоры с ним вести!
— Худой мир всегда лучше доброй ссоры.
— У него — свои интересы. У вас — свои… И отстоять их мирно не удастся! Я думаю, вы должны опередить Астахова. Нужно найти способ ему на хвост наступить. Баро… Мне трудно об этом говорить… Вы же знаете, у меня с ним общий бизнес. И если вы его прижмете, то ведь и я могу пострадать. Только… дружба — она ведь дороже.
— Спасибо, Форс, — сказал Зарецкий очень серьезно. — Я никогда не забуду того, что ты сейчас сказал. Спасибо. Только решать я все равно сам буду.
Форс пожал плечами — мол, дело ваше, а я сделал все, что мог…
Странные отношения складывались у Форса с Зарецким. Баро к нему на «ты», а он с ним — на «вы». И на «ты» ни в какую переходить не хотел. А еще, сколько раз барон звал в долю — всегда отказывался, предпочитал оставаться младшим (не по возрасту, по деньгам и влиянию) партнером Астахова.
Почему Форс так делал, он, наверно, и сам объяснить не мог. Только засела у него в мозгах одна китайская поговорка, услышанная давным-давно в телепрограмме «Международная панорама», разоблачающей пекинских гегемонистов: «Пока тигры дерутся, царствует обезьяна». И вот сейчас, похоже, поговорка эта начинала сбываться.
Баро громко, недовольно хмыкнул, решительно встал с кресла и набрал номер телефона, давно заготовленный для него Форсом.
— Алло. Господин Астахов? Вас беспокоит Зарецкий.
— Слушаю вас, господин Зарецкий.
Что значит хорошая аппаратура! Качество звука было таким, что даже Форс слышал каждое слово Астахова.
— Когда я передавал вам вашу барсетку, я просил, чтобы вы мне позвонили в пять часов.
Астахов замешкался.
— Простите… но мне об этом ничего не говорили.
— Тогда повторяю. Нам нужно встретиться.
— По поводу барсетки?
— Да.
Николай Андреич замешкался еще больше.
— Я вам очень благодарен за документы. И готов увеличить вознаграждение…
Баро разозлился — да что он мелет, этот Астахов!
— Какое вознаграждение? За кого вы меня принимаете?
— Извините, я не хотел вас обидеть.
— Так мы можем с вами встретиться?
— Да, конечно.
— Жду вас завтра вечером в ресторане «Волга»! Баро положил трубку на рычаг, не слабо так, с чувством.
Форс грустно улыбнулся:
— Ну так что, Баро? Правильно я его описал или как?
— Похоже, что так. Спасибо тебе. Хоть знаю, с кем имею дело.