Роковая любовь
Шрифт:
И тут среди прочих Тамара увидела цыганку, ту самую, которую так боялась увидеть все эти годы…
Тамаре показалось, что у нее внутри все похолодело, как в рекламе жвачек с освежающим эффектом. Из оцепенения ее вывела одна мысль: «Бежать! Бежать! Бежать!»
Она даже успела что-то сказать. Кажется — «Я с тобой еще разберусь!». Но по-настоящему Тамара пришла в себя, только подъезжая к автозаправке Игоря.
В кабинет к нему вбежала с пылающими щеками.
Он, правда, понял это по-своему. Закрыл дверь изнутри
Тамара оттолкнула его. Крепко, но так, чтоб не обидеть.
— Игорь! Да погоди же! Ты не понимаешь, мне сейчас не до этого. Никак не могу отойти. Я в аварию попала.
Игорь приоткрыл жалюзи, просмотрел на машину, присвистнул:
— Да, баксов на 700–800. Но ты же жива?
— Да жива. Но меня до сих пор всю трясет.
Игорь налил минералку, протянул стакан:
— Бедненькая…
— Ты не представляешь, что мне пришлось пережить. Сначала удар, потом эти цыгане.
Тамара выпила воду одним глотком.
— Я так испугалась, что просто сбежала.
— Почему? ГАИ бы вызвала. Да еще и Петру Степановичу можно было бы позвонить. Он бы распорядился, чтоб их на всю катушку… Операция «Анти-табор-2»!
— Нет. Я не хочу с ними связываться. Я их видеть не могу!
— Ну, пожалуйся муженьку. Он человек влиятельный, надо будет — выкинет их из города.
— Нет, нет. Он ничего не должен знать о них. Ни-че-го! Там есть одна цыганка, которую он никогда не должен видеть. Ни-ког-да.
— Почему?
— Потому. Восемнадцать лет я не видела ее. Восемнадцать лет я боялась этой встречи, восемнадцать лет я надеялась, что она никогда, никогда не окажется в моей жизни. И вот она здесь…
— Ах ты, моя загадочная… Ты уже успокоилась? Может, тебя все же можно обнять…
Ловко Миро с Люцитой вывернули руль. Дамочка на своих четырех уехала. А «газельку» на обочину чуть ли не всем табором буксировали. Особенно Степан, всегда водивший старый автобус (тот, в котором Розаура с детьми ездит), поизгалялся:
— Ай да Миро, ай молодец! Всегда мне говорил: «Степка, не лихачь». Асам аккуратист! Моя «газелька», говорит, совсем новая, ее беречь надо. Сберег, как волк кобылу…
Миро и хотел бы что-нибудь ответить. Так ведь нечего.
Особенно Бейбут расстроился, посмотрел на подрихтованную машину и сказал:
— Эх, Миро, Миро. А еще говорят: цыгану ребенок — что хлеба кусок. От тебя же одни расходы.
— Да, отец, прости. Тут мне придется повозиться…
— Ладно. Хорошо, живы с Люцитой остались… Но я не понимаю, как ты в нее врезался? Ты что, на дорогу не смотрел? Или заснул за рулем?
Миро вспомнил, как Люцита схватилась за руль, как нажала на газ. Но тут же эти воспоминания и прогнал. Он мужчина, он сам довел ее до этого. Сам и ответ держать должен.
— Прости, отец, сам не знаю, как получилось.
— А
— Я отремонтирую все. Тут дел часа на полтора. А Зарецкому позвони, скажи, что мы задерживаемся.
— Ага. Очень красиво. Барон нас ждет. Дочка к приезду сватов прихорашивается. А мы опять задерживаемся. Нет, сынок, бери мою машину и езжай. Если заблудишься, спроси Цыганскую слободу — Зубчановку. А Баро все объяснишь, извинишься от всего табора. Ну, а мы тут починкой займемся.
— Хорошо.
— А заодно и с невестой встретишься… Побеседуешь. Без лишних глаз-то. Понял?
Миро тяжело вздохнул:
— Вот теперь понял.
— Только будь осторожен. На сегодня аварий хватит. Мишто?
— Мишто, папа. Хорошо.
Отцовскую машину Миро вел совсем уж осторожно. Тем более что дорога была непростая. Приволжские холмы, покрытые лесом, резкие повороты. В общем — смотри в оба.
«Эх, Люцита, Люцита, — Миро грустно улыбнулся. — Хотела не пустить меня к невесте. А вышло так, что еще быстрей отправила. Одного, без всего табора. Сейчас, небось, опять плачешь на материном плече. А мне, кажется, уже совсем близко. Где-то за этим поворотом…»
А из-за поворота выскочило что-то большое, яркое. Да что ж такое! Что за день сегодня! Миро дал по тормозам.
«Что-то большое, яркое» оказалось молодой цыганкой в цветастой юбке верхом на лошади. Лошадь вздыбилась, но девчонка удержалась в седле, не упала. Наездница! А какая красавица! С первого же взгляда у Миро аж дыхание перехватило.
Цыганка легко спрыгнула с лошади и пошла к нему ругаться (впрочем, к этому Миро сегодня уже привык):
— Ну, и куда ты так гонишь?! Дороги не видишь? Лошадь мою чуть до смерти не напугал!
Миро вышел из машины. Со второго взгляда и вблизи девушка показалась еще прекрасней.
— Прости, красавица, не ругайся. Цела твоя лошадь. Видишь, в порядке, ничего с ней не случилось.
Миро ласково похлопал лошадь по шее. Та почувствовала цыганскую руку, успокоилась.
Девушка тоже погладила кобылку. Только с другой стороны.
«Надо же, — подумал Миро, — если бы сейчас не было лошади, наши руки соприкоснулись бы…» От этой мысли стало тепло, хорошо, как никогда еще не бывало.
— Ты сама откуда взялась такая? Местная? Со слободы?
— Ну, предположим, да.
— Наш табор сюда едет. Может, как-нибудь и встретимся.
Руки, которыми оба поглаживали лошадь, случайно соприкоснулись. Миро хотел, чтобы это прикосновение длилось как можно дольше. Но девушка, улыбнувшись, спрятала руку за спину.
— Может, и встретимся, ром. Когда-нибудь. А сейчас, извини, мне некогда, — и вскочила в седло.
— А зовут тебя как?
— Меня? — Девушка замешкалась, обдумывая: говорить — не говорить; но потом все же решила сказать. — Груша меня зовут! Груша. Из слободы!