Роковая неделя
Шрифт:
«Великий синтез ребенка — вот о чем грезил я, когда, раскрасневшись от волнения, читал в парижской библиотеке удивительные творения французских классиков клиницистов», — напишет он несколько лет спустя.
Дерзость замысла была очевидной. Нужно было досконально знать ребенка от младенчества до юности, знать полностью условия и характер воспитания детей в зависимости от социальной среды, глубинно понимать и чувствовать мотивы и формы поведения самого ребенка — наедине, со взрослыми, в группе детей, поведения детской группы и, наконец, определить социальные и педагогические пути и условия, действительно обеспечивающие становление
Эта огромная и целеустремленная теоретическая работа заняла несколько лет. Корчаком двигал, как уже было замечено, не только азарт исследователя, но и одержимость человека, страстно верящего в социально — преобразовательный смысл своих поисков.
Теоретическая модель нормальной организации мира человеческого детства интересовала Корчака не сама по себе — она должна была стать практическим ключом к преобразованию всей сферы отношений «взрослые — дети», «дети — взрослые». Как же, однако, можно было превратить эту исподволь уже сложившуюся у него социально — педагогическую концепцию в действующую программу повседневной жизни?
Первый путь — проблема «общество — дети» выступает прежде всего как проблема «родители — дети». Нужна новая практика их отношений, что изменит в конечном счете атмосферу в семье, а с ней — всю эту огромную сферу человеческого бытия. Правда, чтобы пробить панцирь привычных стереотипов обыденного сознания, проповедь должна обладать особой силой. Корчак не отвергает этот путь, хотя он и не станет для него главным.
Другой путь — собственная практическая деятельность. Именно в этой связи у Корчака постепенно нарастает неудовлетворенность врачебной деятельностью — ее социальной неэффективностью. Корчак — врач приходит к выводу, что в данных условиях более насущной помощью детству является не эпизодическая помощь врача, а систематическая работа воспитателя — работа в приютах для сирот, где необходимо создать для детей должные жизненные условия, избавить их от голода, беспризорности, душевной заброшенности, организовать им нормальное человеческое детство.
В 1912 г. Корчак бесповоротно отказывается от карьеры врача и становится директором реорганизованного «Дома сирот», которым будет руководить на протяжении 30 лет — до конца своей жизни. Помогать ему в этом будет Стефания Вильчинъская.
Не прерывая литературной, публицистической и общественной деятельности, он посвящает себя прежде всего теории и практике воспитания. Он начинает реализовывать свою педагогическую концепцию — свою систему «организации детства» и воспитания личности.
Пробными шагами в этом направлении были два его выезда (1907 и 1908 гг.) в детские летние колонии, где он работает как воспитатель. (Впечатления об этом нашли свое отражение в книжках «Моськи, Иоськи и Срули» — 1910 г. и «Юзьки, Яськи и Франки» — 1911 г.)
Его последовательное углубление в анализ проблем современного воспитания, ребенка и детства отражают обширная педагогическая публицистика («Современная школа», 1905; «Школа жизни», 1907–1908) и его литературные произведения этой поры — повесть «Слава» (1913), рассказы «Бобо», «Исповедь мотылька» и «Роковая неделя», изданные в 1914 г.
Но все это были лишь подходы к чему — то главному. Главное же — необходимость обобщить достигнутое, выстроить накопленный, продуманный и проверенный материал в целостную конечную систему — «великий синтез ребенка».
В 1914 г. начинается мировая война, и Корчак на четыре года превращается в ординатора полевого госпиталя русской армии.
Основной результат его фронтовых лет — рукопись главной книги «Как любить ребенка». Несмотря на необычные условия создания, книга эта настолько цельна, что кажется написанной на одном дыхании. Это кредо Корчака, редкий по силе сплав мыслей, чувств и опыта, синтез его размышлений о ребенке и детстве. Как заметил писатель Игорь Неверли, работавший в свое время секретарем Корчака, Корчак будет впоследствии кое — что уточнять и аргументировать («Право детей на уважение»), популяризировать («Беседы старого Доктора по радио. Шутливая педагогика»), У него будут новые художественные достижения («Когда я снова стану маленьким», «Король Матиуш Первый»), но к этой основной своей концепции ребенка и мира он уже ничего не добавит и ничего в ней не изменит.
Остановимся на мгновение, вдумаемся в это неожиданное название — «Как любить ребенка». А может быть, как любить ребенка? Сколь многозначно в свою очередь и это к а к! Такова вся работа. Ее не стоит читать залпом. Лучше читать ее медленно, небольшими дозами, вчитываясь и перечитывая отдельные абзацы и эпизоды, открывая для себя философскую глубину самых, казалось бы, обыденных и очевидных вещей, постигая обнажаемую автором совсем не очевидную связь их с главными проблемами человеческой жизни и счастья, обнаруживая за педагогическими и психологическими характеристиками и оценками незаметных, будничных явлений их общесоциологический масштаб.
Несмотря на литературную форму, это отнюдь не легкое чтение, ибо содержание книги — тончайшая и капризнейшая материя психологии повседневных межличностных отношений родителей и детей, взрослых и детей, трудная как для детей, так и особенно для взрослых.
К медленному чтению, чтению — впитыванию располагает и внутренняя конструкция книги: она выстроена из небольших, порой всего в десяток строк, миниатюр, связанных общим замыслом, строгим планом и внутренней системой и как бы самостоятельных. Читатель найдет в них последовательный разбор всех основных проблем, которые преодолевает ребенок в своем развитии от младенчества до юности. В эту своеобразную форму и влит выраженный порой афористически концентрированный педагогический опыт ее автора.
Автор поставил перед книгой трудную цель. Она совсем не в том, чтобы сообщить читателю сумму достоверных знаний по вопросам воспитания, дать в руки справочник готовых рецептов. Ее смысл глубже и масштабнее: повлиять на определенную сферу общественных отношений, на социальное поведение, на практику отношений «родители (взрослые) — дети».
Именно поэтому книга не просто информирует о чем — то, предлагая размышление, оценку и выбор. Это манифест, который апеллирует к сознанию и доброй воле взрослых, побуждая к действию. Не случайно в разных частях своей книги Корчак применяет одинаковый прием и начинает буквально с лобовой атаки собеседника: познал ли ты самого себя, воспитал ли ты самого себя, чтобы взять на себя ответственность воспитывать другого человека — ребенка? Ибо воспитание ребенка — «это не милая забава, а работа, в которую нужно вложить усилия бессонных ночей, капитал тяжких переживаний и множество размышлений…»