Роковая неделя
Шрифт:
Суд не злится, не кричит, не ругается, не оскорбляет; он спокойно говорит:
— Ты поступил неправильно, плохо, очень плохо.
Иногда суд пробует пристыдить; может быть, устыдившись, нарушитель будет больше следить за собой?
Наш суд судил уже пять раз. Собирается он раз в неделю и рассмотрел двести шестьдесят одно дело. И хотя трудно еще сказать, удалось ли это начинание, кое о чем уже говорить можно.
Первая неделя дала тридцать четыре дела. Все обвиняемые сами
Трижды мы вывешивали лист бумаги.
На первом листе было вверху написано:
«Кто вчера опоздал, прошу записаться на суд».
Записалось тринадцать человек.
На втором листке несколько дней спустя было написано:
«Кто ходил в город без спросу, прошу подать на себя в суд».
Записалось шесть человек.
На третьем листке несколько дней спустя было написано:
«Кто вчера шумел в спальне, прошу подать на себя в суд».
Записалось пятнадцать человек.
Таким образом набрались те тридцать четыре дела, которые суд рассматривал на первом заседании.
Суд всех простил.
Во вступлении к кодексу товарищеского суда написано:
«Если кто-нибудь сделает что-нибудь плохое, лучше всего его простить».
И суд прощал.
Только девятнадцать раз суд сказал:
— Виновен.
Только десять раз суд сказал:
— Статья сотая.
Только шесть раз:
— Статья двухсотая.
Только два раза:
— Статья трехсотая.
Только раз:
— Статья четырехсотая.
Мы знаем: среди нас есть и такие ребята, которым не нравится, что суд слишком многое прощает.
В нашем кодексе есть статья первая.
Статья первая гласит:
«Жалоба взята обратно».
Это значит, что тот, кто подал в суд, простил.
Из всех статей больше всего в ходу эта первая статья.
В ста двадцати делах подавали не сами на себя, а один на другого.
И здесь в шестидесяти двух случаях тот, кто подавал в суд, потом простил сам.
Есть такие ребята, которые говорят:
«Разве это наказание, статья сотая или двухсотая?»
Для одних это наказание, для других нет.
Когда суд порицает, сердится, для них это тоже не наказание:
«Ну и что? Отругали меня, сердятся, а мне хоть бы хны!»
Да, есть такие, которые так говорят.
Бывает, кого-нибудь выгнали из класса, оставили без обеда или даже побили, а он все свое:
— Ну и что? Постоял в коридоре — просидел час в карцере — а вовсе мне не было больно.
Кто говорит, что статья сотая не наказание, пусть ответит, только искренне: хочет он быть под судом и получить статью сотую или двухсотую или не хочет?
Если статья сотая не такая уж большая неприятность, так ведь
Мы хотим даже, чтобы все хорошо себя вели просто так, а не из страха перед судом или перед тем, что на них рассердятся. В будущем, может быть, так и будет.
Статья сотая — это наказание, каждый это понимает. А кто говорит по — другому, тот не вник как следует или не хочет сказать правду.
Чем больше будет работать суд и чем больше мы станем отвыкать от злобных чувств, взбучек и наказаний, тем большее будет иметь значение не только сотая статья, но и те статьи, которые прощают.
Есть такие ребята, которые говорят:
«Из — за каждой глупости сейчас же в суд подавать».
И это не совсем так. Мы не всегда знаем, подал он на себя или на другого в шутку или всерьез.
Есть статья вторая, в которой говорится:
«Суд считает, что не стоит терять времени на рассмотрение такого дела».
На двести шестьдесят одно дело суд только четыре раза отказался от разбирательства. Только четыре раза! И даже тут мы не можем утверждать: да, это была шутка, глупая шутка.
Подчас от пустяка бывает очень больно. Люди разные. Один плачет о том, над чем другой смеется.
Судебное дело из — за прозвища — глупость или не глупость? Как будто и глупость, а сколько из — за таких глупостей пролито слез!
Мы имели сорок четыре дела о прозвищах. И были такие ребята, которые очень страдали из — за прозвищ — ведь трудно сказать, когда это невинная шутка, а когда приставание или даже еще хуже — преследование.
Разве это пустяк, когда кого-нибудь окатят в шутку водой или отнимут что— нибудь, и дразнят, и не хотят отдавать? В хорошем настроении я и сам посмеюсь, а если у меня горе, то шутка меня злит, причиняет боль— ведь имею я право сегодня не желать шутить или хотя бы не со всеми?
Только месяц, как у нас работает суд. Не все еще разобрались. Но мы уверены, что «так себе», пустяковых дел будет все меньше, что суд завоюет уважение.
Есть такие ребята, которые говорят:
— Будет там меня какой — то малыш судить!
Во — первых, судей пять и среди них всегда найдется кто-нибудь постарше. Во— вторых, не каждый маленький — глупый. В — третьих, чтобы судить, нужна честность, а честным может быть и маленький.
Старшему, может быть, и неприятно, что его судит маленький. Но ведь суд существует не для удовольствия.
Раздаются голоса: «Судить неприятно».
Верим: да, неприятно. Поэтому судей и выбирают жеребьевкой. Такой способ лучше голосования.