Роковая ошибка
Шрифт:
– Раз ты такой разносторонний, как насчет дискотеки?
Дима воспроизвел гримасу сомнения, и теперь уже Лена вопросительно и немного игриво посмотрела на него:
– Неужели трусишь? Никогда не танцевал?
– Нет, что ты! – гордо и напыщенно парировал он, – наоборот, мне очень интересно.
Неизвестно кого он пытался обмануть в этот момент. Для него самого было очевидно, что все его естество противилось любым быстрым ритмичным движеньям, в особенности тем, которые неизбежно практиковались на современных дискотеках. Он всегда чувствовал себя чужим на подобных мероприятиях. В глубине души его раздражало в них абсолютно все: публика, манеры, ужасная музыка,
– Почему бы и нет! Конечно, сходим!
– Только мне нужно будет еще успеть в…
– Так я заеду за тобой. Скажи, во сколько и куда?
– Нет… нет. Это личное. Нужно привести себя в порядок.
– Это так необходимо для подобного мероприятия? – Дмитрий не мог сдержаться от сарказма.
– Не становись занудой, ты еще молодой. В десять вечера. Вот адрес, – она протянула ему зеленую визитку клуба с названием улицы и номером дома.
Они сделали еще пару кругов вокруг великолепного сада, обходя аккуратно разбитые полоски из ирисов и роз по четко уложенным, расчерченным как по линейке насыпным дорожкам.
Было сложно не заметить, как на них оглядывались прохожие. Они были замечательной парой и очень подходили друг другу. Он – элегантен и галантен, она мила и привлекательна. Со стороны иногда даже казалось, что они были чем-то похожи внешне. В их лицах царило спокойствие, уверенность и умиротворенность. Они рассказывали друг другу свои любимые анекдоты, вспоминали смешные истории из своего детства, вместе улыбались сложностям, которые когда-то казались им непреодолимыми проблемами.
– Представляешь! У меня вот какой случай был, – начал свою историю Дима, когда снова подошел его черед делиться воспоминаниями из детства. – Пошли мы как-то с отцом в бассейн. Лет семь, наверное, мне было. Папа у меня прыгает с самого большого трамплина, тот что почти у самой крыши бассейна… Все на него смотрят… Кажется даже плавающие остановились и замерли на водяной глади. И он в воду как прыгнет. Весь бассейн хлопает, радуется. Думаешь, конец истории? Не тут-то было. Папа берет меня и тоже на трехметровый трамплин ставит – вот, мол, мой сынишка посмотрите, тоже так может… Неудобно мне стало. Делать нечего. Подхожу я к самому краю… Так страшно стало, аж голова кружиться начала. А папа мне: – «Не прыгнешь – опозоримся, прыгнешь – три пачки мороженого».
– Вот это я понимаю, мотивация, – засмеялась Лена, щелкнув большим и безымянным пальцем (жестом, которым она так любила щеголять) – и что, прыгнул?
– Прыгнуть-то прыгнул… Но смешное дальше. Мама, оказывается, пораньше с работы освободилась. Пришла в бассейн и вместе с бабушками других детей на это зрелище через огромное стекло на втором этаже смотрит. Коленки затряслись, а душа в пятки ушла. Я на краю стаю. Бабушки вокруг мамы заволновались, притихли, закрывая обе щеки руками, все на меня смотрят. И тут я прыгаю… Мама молчит в ужасе, бабушки вокруг нее как закричат: «Матерь божья! Что ж делается-то! Куда же мать смотрит?!»
Лена закатилась смехом так, что невольно заулыбались даже прохожие.
Два часа прогулки пролетели, как пара минут, да и могло ли быть иначе на первом свидании. Не зря ведь говорят, что жить надо так, как будто ты сейчас должен проститься с жизнью, как будто время, оставленное тебе, есть неожиданный подарок и не относись к жизни слишком серьезно, живым тебе из нее все равно не выбраться.
Они медленно приблизились к палатке с мороженым.
– Хочешь, перекусим? – предложил Дима.
– Давай
– Шоколад не люблю, – темпераментно ответил Дима, – я лучше какое-нибудь ягодное!
– Не любишь шоколад? Моя мама говорит: – «Шоколад – это не вопрос жизни и смерти, это гораздо важнее!» Мы, девушки, без него просто не можем…
– Да уж наслышан. Он вам тонус повышает, и сразу жить хочется дальше, да?
– Точно. Ты проницательный, – улыбнулась Лена.
Они взяли по брикетику и продолжили прогулку. Внезапно Лена остановилась у невысоких кустов с крупными красными ягодами.
– Неужели смородина? Посмотри, какая прелесть! Редко сейчас в парках ее встретишь, – она сорвала пару гроздей и протянула Дмитрию. Он взял их, едва коснувшись ее ладони.
– Мне нравится красная, а вот черная нет.
– Почему же? Она сладкая и из нее получается замечательное варенье.
– Вот именно, поэтому и не люблю, – улыбнулся Дмитрий, и на его щеках появились симпатичные ямочки.
– Серьезно? И что же такого плохого в варенье?
– Слишком приторно.
– Так это же хорошо – подсластишь свою жизнь!
– Она у меня не такая уж плохая, чтобы подслащивать. Я вообще сладкого почти не ем.
– Какой ты забавный… редкий экземпляр, – Лена кокетливо улыбнулась.
Неожиданно из-за кустов показалась большая лошадиная голова. Лена, стоящая спиной не могла ее заметить, и лишь когда та приблизилась к ее руке с гроздями смородины, Лена отскочила от удивления и неожиданно оказалась в объятиях Димы. Он закрыл ее своими мужественными руками. Ее ладони оказались на его плечах, волосы слегка закрыли изящные щеки, а добрые и выразительные глаза были устремлены прямо на него. Объятие оказалось таким чувственным, трогательным и в тоже время необычно трепетным. Он почувствовал тонкий, божественно утонченный аромат ее духов. Дмитрий обожал этот компромисс изысканности и разумного употребления. Эти нежнейшие, почти музыкальные ландышевые нотки как будто парили вокруг своей хозяйки, она же лишь ловко дирижировала этими цветочными мелодиями. Казалось, что запах исходил от самой ее кожи и был таким ненавязчивым, и в тоже время притягательно сладким.
– Извини, – тихо, словно мурлыкая, прошептала Лена и перевернулась, не покидая его объятий, – я ее не видела! Какая красавица!
– Действительно. Симпатичная… – Дима продолжал держать Лену в своих объятиях, ее спина и, обласканная солнцем шея плотно прилегали к нему, и было заметно, что ей не хотелось покидать пределы обвивающих ее рук.
Черная лошадиная голова с аккуратно расчесанной выделяющейся на общем фоне белой холкой продолжала внимательно смотреть на них. Они подошли ближе и не удержавшись, нежно погладили ее. Лошадка смешно фыркнула, замахала гривой, и Лена, сделав пару шагов назад, снова оказалась в объятиях Димы. По ее спине заиграл озорной холодок.
– Дим! Она смеется?
– Может просто чихает!
Они отошли от кустов смородины и размеренными шагами продолжали движение. Дальше дорога раздваивалась. Вилявшая между деревьями и кустарниками тропинка, ведущая налево, словно искрилась в пылких солнечных лучах; разливающийся здесь свет озарял все вокруг так сильно, что казалось, эта дорожка ведет прямо в рай. Замечтавшийся и зачарованный этой красотой Дима ускорил шаг и в тот же момент неожиданно подскользнулся на брошенном кем-то мокром целлофановом пакете, в неловком движении он все же успел подставить левую руку и не запачкать брюки. Это было так похоже на него: в порывах своей задумчивости или восхищения от увиденного он часто утрачивал внимание и становился рассеянным.