Роковая строфа
Шрифт:
– Ты что-то совсем ничего не ешь, – заметил Соболев.
– Устал. Даже аппетита нет, хотя с утра ничего не ел, – признался Сергей Иванович.
– А ты посмотри на Машу, – посоветовал Соболев, – она свежа, здорова и спокойна, чего и нам желает.
Он подмигнул Маше и улыбнулся.
– Я бы тоже на недельку в монастырь ушел, – пошутил Сергей Иванович. – А что, тишь, гладь, да Божья благодать…
– Если вы действительно хотите, я могу замолвить за вас словечко, – парировала Маша.
– Ай да девушка! – Развел руками Соболев.
– Нет уж, – вздохнул Сергей Иванович, – каждому – свое. Давайте лучше обсудим поездку. Скажите, Мария Петровна, кто еще летит с вами?
– Отец
– Так, вы, стало быть, представляете семью? – уточнил Сергей Иванович.
– Александр Дмитриевич согласен, – сказала Маша, – к тому же, больше некому лететь.
– По-видимому, вы правы, – Сергей Иванович пригубил бокал с вином, закрыл глаза, задумался. – Будем рассуждать логически, – продолжил он, – вряд ли делегация монахов и священнослужителей заинтересует наших бандитов. Если Мария Петровна будет среди них, то, возможно, это и насторожит наблюдателя, но ведь всем известно, в том числе и вике, что Мария Петровна человек верующий, мало ли какие дела могут быть у неё в Австралии? Как там у них это называется? Культурный обмен? Летит человек на конференцию в составе делегации, по-моему, ничего особенного, а?
Маша улыбнулась. Соболев кивнул.
– Далее, – сказал Сергей Иванович, – там находится Кузнецов, он осуществляет общий контроль, так сказать, за безопасностью. Вы с ним встретитесь и, смотря по обстоятельствам, будете действовать. Возможно, вам придется говорить с Валентиной. Ее семья частично в курсе истинного положения вещей. Муж, правда, до сих пор не знает, что ребенок не ее; но тетка мужа знает все, и она готова помочь.
Маша внимательно слушала.
– Мы планировали выезд Валентины с ребенком в Европу, чтобы Маргарита Александровна смогла, наконец, увидеть сына. Но пока это очень опасно. Поэтому ваша поездка может дать очень многое. Вы увидитесь с Валентиной, поговорите, успокоите. Василий Васильевич Кузнецов делает все возможное, но, все-таки ваше присутствие поможет Валентине не бояться семьи малыша. Она до сих пор чувствует себя виноватой. Разубедите ее.
– Я постараюсь, – пообещала Маша.
– И еще: к вам будет приставлена охрана. Она всюду обязана сопровождать вас. Поэтому, без шуток, подчиняйтесь всем распоряжениям Кузнецова и никакой самодеятельности!
– Я поняла.
– Когда намечен вылет?
– Пока еще точного числа никто не называл, – ответила Маша, – отец Варнава сказал, как только будет ваше распоряжение, то есть насколько я поняла нужно официальное подтверждение со стороны властей.
– Понятно. В таком случае, узнайте, с кем я должен связаться по этому вопросу.
– Хорошо.
– И прекрасно! – воскликнул Сергей Иванович, – давайте пожелаем всем нам удачи, – он приподнял свой бокал. Маша и Соболев последовали его примеру.
– Ты хоть намекни нам, как твои дела? – спросил друга Александр Дмитриевич, – а то мы все о нас, да о нас.
– Мои дела очень хороши! – подмигнул ему Сергей Иванович, – похоже, мы подцепили крупную рыбу, как бы теперь не сорвалась с крючка… Кстати, Мария Петровна, ели бы не ваш брат, то нам вряд ли удалось бы подобраться так близко к верхушке этой банды. А к тебе, Саша у меня будет парочка вопросов.
– Спрашивай, конечно.
– Ты помнишь то, первое похищение твоей дочери?
– Хотел бы я забыть, – нахмурился Соболев.
– Так вот, я тебе покажу парочку фотографий, может, узнаешь кого.
– Ты намекаешь на то, что то дело связано с сегодняшним? – удивился Соболев.
– Вполне могу допустить.
– Но тогда это был банальный рэкет, – сказал Соболев.
– Учитель начинал с банального рэкета, – парировал Сергей Иванович, –
Сергей Иванович открыл свой портфель и извлек из него кожаную черную папку, достал два снимка и положил их перед Соболевым. На фотографиях был запечатлен один и тот же человек, только между съемками прошло лет пятнадцать-двадцать. На одном снимке был совсем молодой человек, короткостриженный, с довольно правильными чертами лица, над верхней губой аккуратные усики, он был в спортивном костюме, и сам снимок был сделан, судя по всему в спортзале. На другом снимке, сделанном недавно, фотографу удалось схватить момент, когда человек повернулся к объективу. Человек не знал, что его фотографируют, поэтому лицо его не было напряженным, или улыбающимся, он просто смотрел на что-то, чего не было в кадре, или задумался ненадолго. Это был рыжеватый, начавший полнеть мужчина, все так же коротко стриженый, та же щеточка усов над губой, только время наложило на его лицо свой неизгладимый отпечаток: чуть обвисли щеки, появился второй подбородок, вокруг глаз расползлись сеткой морщинки.
– Да ведь это – Игорек! – воскликнул Соболев.
– Игорек? – переспросил Сергей Иванович.
– Ну да, – подтвердил Соболев. – Понимаешь, был у меня в юности один приятель. Даже и не мой приятель, скорее – моей жены. Она ведь актриса была, так вот, он вроде, ухаживал за ней, еще когда она в институте училась. Потом на свадьбе у нас был…
– А дальше? – жестко глядя на снимки, спросил Сергей Иванович.
– Послушай, да не думаешь же ты… – начал Соболев.
– Слишком много совпадений, – прошептал Сергей Иванович, – слишком много… Когда много лет назад твою маленькую дочь украли, жена что-то знала, но не сказала мне. Я так и знал, что дело нечисто. Но потом девочку вернули, все вроде бы обошлось благополучно и забылось. Я не придал тогда своему предчувствию большого значения. Не вспомнил о нем, когда твоя жена заболела. А ведь должен был!
Сергей Иванович ударил ладонью по толу.
– Зря ты себя сейчас винишь, – тихо сказал Соболев. – И потом, все это, только догадки.
– Догадки? – усмехнулся Сергей Иванович, – этого человека, – он указал на фотографии, зовут Игорь Олегович Короб; это он известен Интерполу под кличкой Учитель, это он сделал из Вики и подобных ей девчонок профессиональных убийц, это он разрушил жизнь Бориса Петровича Шахматова, он сделал несчастной твою дочь, из-за него ты до сих пор не видел своего внука. И ты мне говоришь, что я строю догадки?
Соболев помрачнел, он молчал, комкая в руках салфетку. Маша сидела, низко опустив голову, услышанное потрясло ее, и она не в состоянии была что-либо сказать.
Сергей Иванович оглядел своих сотрапезников и покачал головой:
– Мне очень жаль, я расстроил вас, но вы должны были это узнать. Вы должны были, наконец, увидеть лицо вашего настоящего врага.
– За что он так ненавидит вас, Александр Дмитриевич? – ужаснулась Маша.
– За что? – переспросил Сергей Иванович, – а ни за что. Когда-то был влюблен в девушку, девушка вышла замуж за другого, он не отступился, шантажировал ее, потом украл ребенка, представив все так, как будто хотели надавить на отца. Она знала, знала с самого начала, но не выдала его. Почему? Боялась. Он запугал ее до смерти. Так и умерла, бедная женщина. А он жив, ему нравится делать другим больно. Он купается в безнаказанности. Вот так, дело за делом, потихоньку дорос до крупного бонзы. На Соболева ему наплевать, он делает вид, что ненавидит его, но это не более чем привычка; надо же как-то себя оправдывать, чтобы сохранить в себе хоть что-то человеческое.