Роковая связь
Шрифт:
Оуэн возненавидел школу, но большинство жителей Двери не могли ее ненавидеть. Она появилась очень своевременно, как раз тогда, когда мебельная фабрика переехала на юг. В противном случае Авери просто прекратил бы свое существование.
Впрочем, для Оуэна и Анны слово «Авери» означало вовсе не поселок, а изумительный по красоте ландшафт. Где еще открывался вид не на одну, а сразу на две горные цепи, в долине между которыми течет река? К тому же почва здесь не каменистая, как в Нью-Хэмпшире, а леса — не такие темные и непроходимые, как в Мэне. В окрестностях Авери растут желтые и красные клены. Летом среди них всегда светло, а осенью они окрашиваются в розовые и золотые тона. Бобби Пит как-то признался, что половина его годовой выручки приходится на первые две недели октября, когда город наводняют любители осенних кленов. Оуэну тоже нравилось гулять в лесу. Он взбирался на гору по тропинке, берущей начало сразу от его дома. Он любовался лесом, залитым ослепительными лучами заходящего солнца. Пробиваясь сквозь ветви кленов, они веером рассыпались по усеянной листьями земле. Он вдыхал свежий бодрящий воздух, который, казалось, наполнял его легкие здоровьем и в котором всегда чувствовался слабый запах дыма с примесью аромата прелой листвы и чего-то еще, воска, что ли, или, быть может, тыквы.
Сайлас был настоящим тружеником. Однажды, когда Анна и Оуэн уехали в Канаду выбирать очередную племенную овцу, ему пришлось без чьей-либо помощи принимать роды у свиноматки. Четырнадцать поросят! Анна и Оуэн не ожидали,
Сайлас унаследовал черты Оуэна, только на лице Сайласа они выглядели как-то иначе. Оуэн и Анна воспитали его хорошо. Спросите кого угодно в городе, они подтвердят.
Оуэн точно не знал, как все произошло, но у него было на этот счет свое мнение. Он не был уверен, что следует во всем винить девушку, но иногда ему очень хотелось поступить именно так.
Все это Оуэн сообщил юной аспирантке из Вермонтского университета. Стройная рыжеволосая женщина вела себя очень деликатно и в душу к нему не лезла. Она просто слушала. Он и сам не знает, почему согласился с ней встретиться. Наверное, ему хотелось выговориться, а Анна, его жена, больше ничего не хотела слушать.
Сиенна
Я такая… Ну, если, скажем, кто-нибудь меня только тронет, то я и убить могу. У меня совсем не осталось денег. Ты не одолжишь мне доллар? Мне нужно… Нет, здесь ничего нет. Только куча мелочи. Я сменила имя. Сама его придумала. Раньше у меня было другое имя, но «Сиенна» мне нравится больше. Я получила психологическую травму. Мне пришлось ходить к психотерапевту. Думала, это никогда не закончится. Но я смогла оставить все позади и начать новую жизнь. Я не вспоминаю о том, что случилось в Вермонте, в том смысле, что… Ну, я не знаю. В том инциденте я была жертвой. Когда-нибудь я напишу об этом книгу. Мне было четырнадцать, почти пятнадцать. У тебя есть карандаш? Мне нужно доделать математику, а то у меня скоро урок. Ты хочешь встретиться в городе? Знаю одно местечко. Я пропустила целый год. Ненавижу эту блузку! Ненавижу фиолетовый цвет! Просто… Ну, я не знаю. У меня сейчас, типа, все нормально. Мама говорит: «Забудь об этом, как будто ничего не было». Ты хочешь знать почему? Это вопрос не ко мне. Это ты у них спроси, почему. Ты любишь «Старбакс»? Мы могли бы там посидеть. Мне здесь реально не по себе. Если моя соседка тебя здесь застанет, она мне плешь проест. Мне кажется, я не обязана отвечать на твои вопросы, как ты считаешь? Эту школу называют школой повторного шанса. Тут многие пытаются забыть о своей прошлой жизни. Ну, там, типа, о наркотиках, и все такое. Слушай, я и правда с утра ничего не ела. Утром в меня просто ничего не лезет, и если я пропускаю Ленч или съедаю один йогурт, то потом на обед могу есть все, что захочу. Я так рада, что уехала из Вермонта! Когда мы впервые подлетали к Хьюстону, [7] я увидела холмы. Они были волнистыми и напоминали складки зеленого бархата. Я смотрела на улицы, спортивные площадки, бейсбольные поля, и над всем этим плыли белые облака. Еще там, внизу, были мутно-зеленые ручьи. И я сказала себе: «Тут я начну новую жизнь. Я стану, скажем, Сиенной. И я буду тем, кем захочу». Я смотрела на эти большущие дома, к которым вели белые подъездные дорожки; они извивались, как змеи, и возле всех домов были бассейны. Я пыталась рассмотреть оттуда школу. Наверное, у меня это получилось, потому что я увидела что-то вроде церкви, и вокруг все было зеленым, а не коричневым. Тут почти вся земля коричневая. И все такие религиозные. В Авери мы ходили в часовню раз в неделю, во вторник утром, на общешкольное собрание. Здесь в церковь ходят каждое утро, молятся и поют гимны, и это не комплимент. Я пять недель не была в школе, а потом пошла, но всего на пару дней. Все на меня пялились, а кое-кто еще и угрожал… Они угрожали мне? Как будто это я была во всем виновата. Мне кажется, эта школа должна быть самой дорогой частной школой во всей стране. За школу второго шанса нужно заставлять платить больше. Общественные работы у нас проходят на старом ранчо. Там будет лагерь для детей из неимущих семей. В Хьюстоне много преступных шаек. Мои родители по-прежнему вместе. Эта история их объединила. Даже забавно. У моей соседки в голове полный отстой. Она считает себя такой… Ее будильник начинает пищать на целый час раньше — бип, бип, бип… бип, бип, бип… бип, бип, бип… Это чтобы она успела помолиться. Ты никогда не пыталась спать в комнате, в которой кто-то громко молится?
7
Город в юго-восточной части штата Техас, в 30 км от Мексиканского залива, с которым он соединен каналом.
Здесь все помешаны на футболе. Мне хочется… Когда я выберусь отсюда… Мне хочется жить в одном из таких домов, как те, над которыми я пролетала, с белыми цементами дорожками и бассейном за домом. Или я стану певицей, вроде Джей Ло. Я просто подумала, что я могла бы прославиться как Сиенна, а фамилия ни к чему.
Майк
Скандал, разразившийся в январе 2006 года, сломал не одну жизнь, в том числе и жизнь Майка, если только жизнь можно сломать вот так, в один момент. Сам Майк считал распад личности процессом длительным, постепенным. Некая аспирантка из университета штата Вермонт прислала ему письмо. Она хотела побеседовать с Майком об этом скандале в рамках исследовательского проекта на тему «Алкоголь и поведение мальчиков-подростков в старших классах средней школы». Майк намеревался проигнорировать ее просьбу, но она пробудила в нем желание доверить все случившееся бумаге. Он и сам толком не знал, зачем ему это нужно. Возможно, он хотел рассказать эту историю без искажений и преувеличений, повсеместно допущенных прессой. Но основной побудительный мотив он и сам не очень хорошо осознавал, хотя временами его посещали удивительно яркие вспышки-озарения. В эти моменты он отдавал себе отчет в том, что и сам еще далек от понимания событий, которые он собрался описывать, и надеялся, что подобные озарения помогут ему разобраться, почему каждый из участников действовал так, а не иначе, и в особенности — понять причины своих собственных поступков.
Майк вернулся в Вермонт после добровольной двадцати — двухмесячной ссылки. Разумеется, не в тот городишко, где по-прежнему находилась школа, а в деревушку, расположенную на сорок миль южнее, довольно милую, но совершенно безликую. Эта Мекка для туристов и отпускников могла похвастать прекрасными гостиницами, отличными ресторанами и процветающим книжным магазином, а несколь ко в стороне от оживленного центра располагался
Он снял комнату в самой крупной гостинице поселка, трехэтажном образчике «федерального стиля». [8] Она была покрыта белой краской, снабжена зелеными ставнями и вполне могла сойти за любую из построек Дартмута. [9] На верхнем этаже располагались две мансарды с большими окнами, выходящими на все четыре стороны света. Казалось, что комнаты, напоминающие огромные стеклянные коробки, лишь чудом удерживаются под покрытой шифером крышей. Майку повезло — он приехал в понедельник, когда в гостинице было мало людей, поэтому ему удалось заполучить это орлиное гнездо в свое распоряжение. Он и не подозревал, что начать писать будет так тяжело. Труднее всего ему далось первое предложение. За время, предшествовавшее его написанию, он успел понять, что первое предложение не только задает тон всему повествованию, но и определяет всю его структуру. Несколько неудачных попыток вселили в него неуверенность в собственных силах. Наконец, он решил просто изложить все имеющиеся у него факты, что подразумевало рассказ о том, что происходило до и после центрального события. Чтобы ускорить процесс, он остановился на этом решении как на окончательном.
8
Архитектурный стиль, популярный в США в 1780—1850-х гг. (Примеч. Ред.)
9
Город в США, в котором расположен один из старейших университетов страны, входящий в элитную Лигу плюща. (Примеч. ред.)
Майк познакомился с Сайласом Квинни и его семьей за четыре года до скандала. Произошло это при весьма необычных обстоятельствах. Майк ездил в колледж Мидлбери на конференцию директоров средних школ. Задним числом он понял, что после окончания конференции ему следовало поспешить домой, поскольку прогноз погоды на вечер обещал дождь со снегом и гололед. Но, покончив с делами, он не смог заставить себя сесть за руль своего красно-коричневого «вольво» и двинуться на юг. От колледжа до города было совсем недалеко, и он отправился блуждать по узким улочкам этого маленького городка, славящегося своими кафе, барами и отличными ресторанами. Будучи директором частной школы, он был вынужден жить у всех на виду, и ему редко удавалось испытать то чувство полной свободы, которое посетило его в тот вечер. В обычной жизни он не только вел два курса по истории («Французское Сопротивление во время Второй мировой войны» и «История движения за гражданские права»), но также открывал и закрывал все собрания и встречи, присутствовал на всех (на всех!) домашних играх школьных команд, независимо от их достижений или отсутствия оных, поскольку все школьники нуждались в поощрении, и время от времени вместе со студентами обедал в школьном кафетерии. Более того, он жил в доме, расположенном практически в самом центре кампуса, и это означало, что все его перемещения становились достоянием общественности. Майк обнаружил, что в Новой Англии существует моральный кодекс, согласно которому шторы задергивать не принято, особенно на первом этаже, поэтому с наступлением темноты, когда им с Мэг приходилось зажигать свет, вся их жизнь оказывалась на виду у проходящих мимо их жилища студентов и преподавателей. Майк не мог с уверенностью сказать, откуда взялся этот обычай, хотя он, несомненно, являлся пережитком кальвинистских представлений о добродетели, сложившихся еще в XVII веке. В Новой Англии, в отличие от того же Нью-Йорка, он сохранился повсеместно и в первозданном виде. Обратной стороной медали было то, что во время вечерних прогулок он и сам мог беспрепятственно заглядывать в жизни других людей, чем, собственно, и занимался всякий раз, бродя по улицам Авери. Глядя в ярко освещенные окна, он пытался угадать, кто эти люди и чем они занимаются. И в очередной раз убеждался, что с улицы дома кажутся намного более уютными и привлекательными, чем изнутри. Он часто ловил себя на том, что ему хочется, чтобы обитатели одного из этих старинных особняков пригласили его на бокал вина у камина.
В тот вечер, когда он познакомился с семьей Квинни, Майк прогулялся по улицам, пообедал (запив обед стаканом местного пива) и сел в машину, чтобы вернуться в Авери, расположенный в часе езды к югу от Мидлбери. Вопреки прогнозу, дорога показалась ему вполне сносной. Временами срывался снег, но поскольку снежинки таяли, не успев опуститься на асфальт, этот налетающий волнами снег не создавал ему никаких проблем. Разумеется, нельзя было забывать о существовании природного явления под названием «черный лед», хорошо известного жителям северной части Новой Англии. Уже одно это словосочетание вызывало учащенное сердцебиение у всех, кому пришлось с ним столкнуться, пешком или за рулем. Лед назывался «черным» потому, что именно так он и выглядел. Говоря точнее, он вообще никак не выглядел. Покрытая им дорога казалась просто черной, не позволяя даже заподозрить присутствие на ней ледяной корки, и только нажав на педаль тормоза или попытавшись вписаться в крутой поворот, водитель осознавал, каким предательски скользким является невинное на вид дорожное полотно. Слух об этом феномене был способен в считанные минуты очистить от гостей любой дом. Если же предупреждение поступало заблаговременно, родители мчались в школу за детьми, спеша забрать их с занятий на час раньше, лишь бы избежать встречи с «черным льдом».
Однажды, когда Майк и Мэг решили покататься на лыжах и арендовали на выходные дом в горах, Майк стал свидетелем того, как его жена, сев за руль «вольво», сдала назад, чтобы выехать на дорогу, но вместо этого машина боком сползла к подножию холма, на котором стоял дом. Ей пришлось оставить автомобиль внизу и подняться наверх пешком по той части холма, которая была покрыта снегом, не позволявшим ногам скользить. К сожалению, это был противоположный склон, и путь ей опять преградила дорога, встав на которую она могла оказаться там, откуда пришла, на этот раз уже без машины. Она попыталась переползти ее, но дело кончилось тем, что она, вращаясь, медленно покатилась вниз. Майк побежал в дом, надеясь разыскать там веревку, с помощью которой он мог бы выручить жену, однако за это время она успела спуститься, найти участок дороги, свободный ото льда, и взобраться наверх уже со стороны дома. Лишь через сутки спасатели вызволили их автомобиль из ледяной ловушки.