Роковое кольцо
Шрифт:
– Нельзя было надеяться, что так будет всегда. Вы, девочка моя, взрослеете. Господь послал вам испытание, чтобы проверить силу вашего духа.
Лицо девушки исказила гримаса боли.
– Но не горюйте! – продолжила Маргарет. – Вы преодолеете все беды и преграды. Конечно, будет трудно, но, в конце концов, вы обретете счастье, и все потому, что сами добьетесь желаемого.
– Как это – добьюсь?
– Да-да, добьетесь. Не надейтесь, что все само по себе упадет к вашим ногам. Прежде чем получить от судьбы что-то, надо отдать частицу себя.
– Я
– Придет время, вы все поймете, Роза. Джанет мне рассказала, вы любите одного рыцаря. А что вы сделали ради своей любви? Какую часть своей души отдали во спасение своего возлюбленного от бесчестия?
– Я…
На прямые и бесхитростные вопросы монахини Розе нелегко было ответить.
– Я ничего не сделала, – наконец произнесла Роза. – Да что я могу сделать?
– Вы сами все поймете, дорогая, когда придет время. Не думайте, что раз вы безумно любите, то легко обретете свое счастье. Любовь – это сильное чувство, но без участия, жертвенности, самоотречения оно быстро угасает. Будет больно и страшно, но вы все перетерпите, и судьба окажется к вам благосклонна.
Предсказание сестры Маргарет долго не давало уснуть в тот день Розе. Она понимала: в искренних словах монахини кроется истина. Она должна помочь Гарету освободиться от церковного проклятия, а он, в свою очередь, поможет ей обрести Браервуд.
Сырой злой ветер с северных болот бился в оконце кельи. Глаза Розы слипались, в голове все смешалось. Каким бесконечным показался ей день, проведенный в монастыре святой Агаты. Она слишком, устала, чтобы уже сегодня принять определенное решение. Но в одном девушка была уверена совершенно: в монастыре у нее будет достаточно времени, чтобы собраться с мыслями и хорошо все обдумать.
ГЛАВА 3
Вечерний звон разливался над Йорком. На улицах разожгли костры. Синие сумерки опустились на городскую стену.
Дэвид Фивершэм закрыл шторы на окне своей маленькой конторы, располагавшейся в районе бойни. Он зажег лучину в небольшом камельке и поднес ее к свече в высоком подсвечнике.
Черты его темного мудрого лица носили печать вековой печали. Желтая звезда на груди свидетельствовала о том, что он еврей. Он заговорил, обернувшись к посетителю:
– И что, барона Стептонского можно заставить отдать мне долг? Вы так думаете? Имейте в виду, лорд Гарет, я могу подождать, но моя семья… Самый младший ребенок болен, а остальные не могут заснуть от голода.
– Сколько вам должен барон?
Фивершэм опустил глаза и стал нервно теребить манжет рубахи.
– Около ста фунтов. В долговой расписке записано все точно. Я-то думал, он надежный человек, – Фивершэм пожал узкими плечами, – но вы знаете, как обходятся с людьми нашей веры. Им бы и наше забрать, не то, чтобы отдать долг.
Гарет испытывал к этому маленькому дерганному человеку странное чувство сопереживания и симпатии. Они оба были отверженными. Оба верили в то, во что мало кто верил – в справедливость, и каждый из них преданно поклонялся
Высокий рыцарь с широким разворотом плеч чувствовал себя скованно в небольшой комнате. Он сел на табурет.
– Вы предлагаете мне крупную сумму за то, что я заставлю барона Стептонского выплатить вам долг.
– Сделать это, думаю, непросто, – Фивершэм подвинул к Хоку поближе кожаный кошелек. – Это все, чем я сейчас располагаю, милорд. Но я напишу вам расписку, и как только барон вернет мне долг, я расплачусь с вами сполна.
Гарет даже не взглянул на' кошелек. Рыцарь скрестил на груди могучие руки.
– Сейчас я ничего не возьму, и если не справлюсь с поручением, то откажусь от платы. А если мне удастся заставить барона вернуть вам долг, то вот тогда вы со мной и рассчитаетесь.
Из конторы Фивершэма Гарет отправился прямо к барону, жившему в северном районе Иорка.
В окружении столетних дубов огромный ухоженный дом разместился на вершине холма. Чем ближе к нему подъезжал Гарет, тем сильнее вскипала в нем ярость. Никаких примет бедности не было заметно. Видимо, не было и причин, из-за которых барон до сих пор не мог бы заплатить кредитору. Ограда дома белела свежей краской. Трава вокруг была аккуратно подстрижена, кусты подрезаны.
Привратник лениво взглянул на Гарета, но, увидев, что незнакомец – рыцарь, пропустил его во двор. Гарет не отдал поводья подошедшему слуге, а сам привязал коня к воротам, где в тени его поджидал уже оруженосец. Прикидывая, что, если барон почувствует что-то неладное, то может в спешке покинуть замок, Гарет прошел в зал. Стены длинной комнаты были сплошь увешаны коврами и гобеленами, висели и щиты, и перекрещенные копья. На столешнице массивного буфета красовался серебряный чайный сервиз. Подошедший слуга предложил гостю бокал горячего пряного вина, но Гарет отказался. Нечего баловать хозяина правилами хорошего тона!
Наконец появился барон в мантии из великолепного бархата. Двое рыцарей несколько мгновений смотрели друг на друга, в молчаливом удивлении.
– Лорд Гарет! – с поклоном приветствовал хозяин гостя.
В серых глазах Хока зажглись огоньки гнева, в ушах зазвучали вопли барона на турнирном поле Браервуда.
– Лорд Алейн! Я не знал, что и Стептон – тоже ваше владение.
Алейн сделал широкий жест.
– Да, и Стептон, и Ваннэ, где я родился, а также Иглтон на юге – все эти поместья принадлежат мне.
– Вы еще богаче, чем я думал.
– Полагаю, мое богатство – не совсем подходящая тема для нашей с вами беседы, – заметил барон Стептонский.
Серые глаза Гарета сузились.
– Я думаю совсем иначе.
Алейн примиряюще улыбнулся.
– Как вам угодно. Кстати, вы можете остаться на ночь у меня, Гарет, если вам негде переночевать в Йорке.
– Вам нет нужды оказывать мне гостеприимство, я здесь по поручению. Верните деньги, которые вы одолжили у Дэвида Фивершэма.
Алейн побледнел.