Роковое наваждение
Шрифт:
Сара тщательно вспоминала все, что ею было сказано Максу, начиная с той памятной ночи в Рединге, когда тот влез в ее окно. Она до сих пор не верила, что это было случайностью. Этот человек преследовал ее с упорством гончей, идущей по следу.
Сара склонила голову, подливая чай в свою опустевшую чашку, а Макс тем временем любовался ее профилем. Сейчас Сара была похожа на ту женщину, которую он видел в зале суда. Лицо ее было спокойным и непроницаемым, однако теперь Макс знал, что спокойствие это кажущееся. Защитная броня, слой льда, под которым прячется бурный
— Почему тогда ты вернулась, Сара? — негромко спросил он.
— Я оставила здесь свои вещи, деньги. За этим и вернулась, — ответила она.
— А я так не думаю. Такой красивой молодой женщине, как ты, не составило бы труда вернуться в Бат и без денег. И почему ты сидишь со мной за одним столом? Почему говоришь со мной?
— Что мне еще остается? — устало пожала она плечами. — Ты преследуешь меня все эти годы. Конечно, я предпочла бы забыть тебя и никогда больше не видеть. Зажить своей собственной жизнью. Но разве ты оставишь меня в покое, господин “специальный корреспондент”? — Сара тяжело вздохнула. — Поэтому я решила ответить на все твои вопросы и покончить с этим раз и навсегда. Ну что. Макс, хочешь получить интервью с Сарой Карстерс для своей проклятой газеты? Давай. Ты сразу сможешь в два, в три раза увеличить тираж “Курьера”. Ведь только это тебе и нужно, верно?
Во время этого монолога Макс испытал целую гамму чувств — от стыда до раздражения и досады. Да, он наделал немало ошибок, но не подлец же он на самом деле!
— Погоди минуту, Сара…
Но она не позволила ему прерывать себя:
— Мне нужны гарантии. Я согласна ответить на все твои вопросы, но ты при этом поклянись, что не опубликуешь ни строчки в свой газете до тех пор, пока я не уеду из Англии.
— Ты.., собираешься уехать?
— И чем скорее, тем лучше. Конечно, после того, как ты выгнал мистера Таунсенда, это займет немного больше времени, но… Я должна уехать.
Она снова хочет отгородиться, и трудно упрекать ее за это. Как бы это ни было для него неприятно. И она снова настороже.
Макс решил принять предложение Сары, хотя прекрасно понимал, что после этого интервью он все равно не сможет оставить ее.
— Обещай, — повторила она, — что не опубликуешь ни строчки до тех пор, пока я не уеду из Англии. Макс молча кивнул головой.
— Нет, скажи вслух, — потребовала Сара.
— Обещаю, — хрипло сказал Макс. Сара сделала большой глоток и посмотрела на Макса поверх края чашки.
— Тогда можешь начинать, — сказала она.
— Для начала… — Он подождал, пока она сделает еще один глоток, потом не выдержал и закричал:
— Черт побери! Джордж!
Джордж появился так быстро, словно подслушивал под дверью.
— Не волнуйтесь, Джордж, — сказал Макс, увидев, с какой тревогой окидывает тот взглядом Сару. — Я ее не съем, вашу овечку. Принесите-ка лучше чашку крепкого кофе и сандвичей. Побольше сандвичей. И учтите, что я — человек плотоядный. Не вздумайте кормить меня огурцами.
Джордж молча пожал плечами и вышел. Макс рванулся следом, открыл дверь и крикнул вслед:
— Вы
— Чему ты смеешься? — покосился он на Сару.
— Не знаю, — ответила она. — Над тобой. Над Джорджем. И еще думаю о том, знает ли он, что такое “плотоядный”. Очень хочу посмотреть, что он тебе принесет.
— Люблю, когда ты смеешься, — сказал Макс и сам улыбнулся при этом. — Когда ты смеешься, в твоих глазах можно утонуть, как в море.
Улыбка слетела с лица Сары.
— Хватит болтать, — сухо сказала она. — Про свои глаза я уже столько всего наслушалась.
— Я хотел сказать тебе приятное…
— Не стоит усилий, — оборвала его Сара. — Ты хотел задать мне несколько вопросов.
— Ах да, интервью. Но сначала позволь сказать несколько слов. Прежде всего я хочу извиниться перед тобой, Сара. О том, что я корреспондент “Курьера”, я должен был сказать тебе еще в Бате. Но, как я уже говорил, я боялся, что ты снова пустишься в бега и я больше никогда тебя не увижу. Да, скажу честно, я хочу понять эту историю до конца. И еще мне жаль, что из-за моей газеты тебе пришлось столько пережить. Я сожалею о том, что произошло в Стоунли. Я понимаю, что все это только слова, но…
— Ты всегда так начинаешь свои интервью, Макс? — вопросительно приподняла брови Сара.
— Я говорю искренне, — запротестовал Макс.
— Не верю. Просто хочешь войти в доверие, чтобы выпытать у меня все до конца, но я не верю тебе. Макс. Но мы с тобой заключили сделку, и я сдержу свое обещание.
— Твоя беда в том, что ты слишком подозрительна, Сара.
— Да, я знаю. С чего мы начнем?
Максу опять, в который уже раз, захотелось хорошенько встряхнуть эту женщину. Но сегодня ей уже довелось пережить столько, что лучше быть с ней помягче. И все-таки, что за характер! Как обманчива порой бывает внешность.
— Объясни для начала, какого черта ты дала то объявление в “Кроникл”. Где были твои мозги? Глаза Сары гневно вспыхнули.
— Если ты решил разговаривать со мной в таком тоне, — сказала она, — то я не произнесу больше ни слова.
— Прости, — ответил Макс. — Поставим вопрос иначе. Зачем тебе нужно было выходить замуж за мистера Таунсенда?
— Это был единственный способ вступить в права наследства немедленно, не дожидаясь, когда мне исполнится двадцать пять. Я хотела обеспечить будущее своей семьи, и в первую очередь сестры. Я должна была защитить их.
— Защитить? — нахмурился Макс. — От кого?
— От Уильяма Невилла.
— Ты думаешь, что Уильям жив? Из-за тех писем?
— Да.
— Но их не оказалось в твоем саквояже.
— Разумеется. Мне просто нужно было сбежать от тебя. Письма я сожгла и не могу тебе их показать.
— В Рединге ты говорила, что Уильям мертв.
— Я сама не знаю, во что мне верить. Мне хотелось бы думать, что он мертв. Он был жесток, как зверь. Понимаю, что это нехорошо — желать смерти человеку, но он принес моей семье столько горя. Не хочу, чтобы это повторилось.