Роковое правосудие
Шрифт:
— Мы сможем самостоятельно ее вытащить? — просил его Ник.
— Нет, здесь недостаточно места.
— Для меня возможно, — ответил Ник, закашливаясь от сильного запаха. — Но она должна пройти. — Он снова поморщился от боли в груди и плече, подталкивая Сэм к окну, одновременно вытирая кровь с ее лба. — Милая, — повторял он, целуя ее холодные губы. — Очнись.
— Она дышит?
Ник наклонил лицо к Сэм, выдохнул с облегчением, услышав ее
— Да, — вдалеке послышался вой сирен. — Мы должны вытащить ее отсюда.
— У нас не получится. Потерпите, сенатор. Помощь уже близко.
Голова Ника болела, он уткнулся лбом в грудную клетку Сэм, слушая ее слабое, но устойчивое сердцебиение.
— Как тебя зовут?
— Монтгомери. Офицер Монтгомери.
— Уже поймали стрелявших в нас парней?
— Я пока не слышал, но могу проверить.
— Спасибо, — у Ника заболело в груди от глубокого вдоха. Глаза слипались от боли и усталости, но он должен был оставаться в сознании. — Саманта, очнись, милая. Прошу тебя, очнись. — Он опять вытер кровь с ее лба. — Монтгомери, у вас есть что—нибудь, чем можно зажать ее рану?
Офицер протянул ему чистый носовой платок.
— Спасибо, — Ник прижал его ко лбу Сэм, продолжая разговаривать с ней. Запах бензина становился сильнее, Ник боялся, что машина может в любую секунду взорваться. — Тебе лучше отойти подальше, так, на всякий случай.
— Я никуда не уйду, — ответил Монтгомери.
— Лейтенант!
— Кто это? — спросил Ник.
— Детектив Гонзалес. Сенатор, вы в порядке?
— Я — да, но Сэм — нет.
— Спасатели уже здесь, — сказал Гонзо. — Они быстро вас отсюда вытащат.
— В нас кто—то стрелял, — пояснил Ник.
— Мы их уже нашли. Их машина сорвалась с моста.
— Хорошо, — облегченно ответил он, — очень хорошо. Но зачем они в нас стреляли?
— Мы считаем, это было некое посвящение в банду. Дополнительные очки за ранение знаменитого копа, и бонусы за убийство сенатора. Они до сих пор рассчитывают на почет в тюрьме.
— Превосходно, — пробубнил Ник.
Спасатели вместе с пожарной бригадой разлили пену вокруг машины во избежание возгорания. Ник закрыл глаза и прикрыл лицо Сэм носовым платком. Парамедики набросили на плечи Ника теплое одеяло, и он прижался к Сэм, стараясь согреть ее теплом своего тела.
— Милая, — говорил он между поцелуями, — прошу тебя, очнись. Ты нужна мне. — Перед его глазами засверкали вспышки фотокамер, Ник укрыл себя и Сэм с головой.
Двадцать
— Сенатор, вы должны выйти первым, только так мы сможем вытащить ее.
Ник поцеловал холодные губы Сэм. — Парамедики хотят меня вытащить, но я буду ждать тебя снаружи.
Он еще никогда не чувствовал себя на столько беспомощным, когда оставил Сэм одну без сознания в машине. Оказавшись на свободе, его тут же окружили врачи, положили на носилки, осматривая его раны. Он не мог видеть, что происходит с Сэм. — Я в порядке, — ответил он и попытался сесть. Его голова кружилась, грудь болела, словно в нее вонзили нож, а руку он совсем не чувствовал.
— Сенатор, — один из парамедиков прижал его к каталке. — Вам нельзя двигаться.
— Я должен ее увидеть!
— Не переживайте, мы о ней позаботимся.
Не переживайте, как же.
— Гонзо!
— Я здесь, сенатор.
— Что с Сэм?
— Она сейчас с парамедиками.
— Они уже достали ее из машины?
— Нет, похоже, они решили стабилизировать ее, перед тем как вытаскивать.
— Боже, — шептал Ник. — Не дай ей умереть. Пожалуйста, не дай ей умереть. Я не смогу жить без нее.
Гонзо положил руку на поврежденное плечо Ника.
— Держись, приятель. Она сильная и обязательно выкарабкается.
Ник хотел ему поверить, но по дрожащему голосу Гонзо понял, он не единственный, кто боялся за нее.
***
В больницу их отправили в разных машинах. По пути в больницу у Ника случился коллапс легкого. Он еще никогда в жизни не испытывал такой боли. Пока он жадно хватал ртом воздух, парамедики втыкали ему в грудь трубку, тем самым расправляя легкое. Вновь задышав нормально, он просил о состоянии Сэм.
— Она стабильна, сенатор.
— Она пришла в сознание?
— Пока нет.
У Ника пересохло во рту, голова затуманилась.
— Что вы мне дали? — его язык неожиданно распух.
— Седативное.
— Я не хочу лекарств, я должен оставаться в сознании.
— Но вам будет очень больно.
— Никаких лекарств, — он попытался пошевелить левой рукой, но заскрипел зубами от боли. — Вы можете позвонить и спросить, как она. Прошу вас.