Роковой мужчина
Шрифт:
Через несколько дней они были готовы к переезду в Вудлэндс. Их спальня была заставлена коробками. Розамунда заканчивала причесываться, Ричард читал вслух отрывки писем, полученных от друзей и доброжелателей.
— Это от Хью, — сказал он. — Они с Эбби на следующей неделе возвращаются в город и хотят устроить праздник в нашу честь. Это от Джейсона Рэдли. Я, кажется, упоминал о нем и его жене Гвинет.
Розамунда искала новые перчатки, но они словно сквозь землю провалились. Тогда она села у одной из коробок и открыла замок.
— Твои друзья кажутся мне отзывчивыми людьми, — сказала она. — В беде нужно обращаться за помощью к друзьям.
— А это от моего отца. — Помолчав, он начал читать: — Он интересуется, почему я не писал ему целый месяц. Очевидно, он не получил моего письма, где я рассказываю не только о процессе и благополучном завершении дела, но и о моей женитьбе… — Он осекся, увидев, что Розамунда достала из коробки.
— Как, во имя всего святого, это здесь оказалось? — удивилась она.
Она вертела в руках дамскую туфельку из розовой лайки, расшитую бисером. В некоторых местах бусины были оторваны, каблук сломан, а кожа покрылась водяными разводами.
— Последний раз я видела эту туфельку в хижине в Челси, когда ты дал мне одежду Харпера, чтобы переодеться.
Она посмотрела на Ричарда. Он смотрел на туфельку испепеляющим взглядом. Внезапно он подошел к ней и выхватил туфельку из ее рук.
— Есть женщины, которые не успокоятся, пока не вытрясут из мужчины все секреты, — проворчал он, кинув туфельку обратно в коробку. — Это моя коробка, а не твоя.
Розамунда пришла в замешательство.
— Ричард, но она окончательно испорчена. Починить ее уже нельзя, да и ни к чему, разве ты не помнишь, я потеряла ее пару во время бунта? Дай ее мне, я выброшу.
— Нет, не выбросишь!
Она опустила руку.
— Но почему? Это сущая безделица. Ты же не думаешь, что она расшита настоящими камнями? Дай сюда.
— Нет!
Внезапно ее озарила догадка.
— Ричард, — воскликнула она, —
Он скрестил руки на груди.
— Что, если так?
Подумав секунду, она покачала головой.
— Если это так, значит, ты хранишь ее со дня моего похищения. Но ведь тогда ты меня презирал, насмехался и издевался надо мной.
Он усмехнулся, но ничего не сказал.
Она поднялась с колен.
— Я хочу знать, почему ты не выбросил эту туфельку, — упрямо сказала она.
— Если ты станешь смеяться, я побью тебя, — сердито предупредил он.
— Обещаю, что не стану, — она что есть силы сжала губы и отвела глаза.
Он вздохнул.
— Как ты думаешь, что я чувствовал, когда через несколько часов после похищения я понял, что меня влечет к тебе? Я был сам себе отвратителен. Я поймал себя на мысли, что восхищаюсь тобой больше, чем любой другой женщиной прежде. Хуже того, я влюбился. Конечно, тогда я этого не понял — ведь до этого я никого не любил. Я считал тебя лишь источником неприятностей. Газеты называли тебя «идеальной принцессой». Я знал, что ты уйдешь к кому-нибудь вроде принца Михаэля и никогда мне не достанешься. Поэтому я был ошеломлен своими чувствами к тебе.
Она сделала шаг ему навстречу, потом еще один, потом еще — и наконец оказалась в его объятиях. Ее лицо светилось от счастья.
— Ричард, ты сказал, что влюбился в меня?
— Разве ты еще не поняла? Это же очевидно. Все вокруг знают об этом — твой отец, братья, Харпер, слуги.
— Конечно, я поняла. Я боялась, что ты не догадаешься.
Он издал странный звук — полусмех-полустон и сжал ее в своих объятиях.
— Я люблю тебя, — уверенно сказал он. — Зачем же еще хранить мне твою туфельку? Если бы ты знала, сколько раз я порывался выкинуть ее, но не смог. Она стала символом бесстрашия и красоты, которые ворвались в мою жизнь вместе с тобой.
— Но, Ричард, туфелька превратилась в развалину. Разве ты не мог оставить на память мой носовой платок или что-нибудь подобное?
— Я не хотел ничего идеального. Я хотел эту туфельку. Разве мы с тобой идеальны?
— Нет, — мягко ответила она. — Мы не идеальны. Но мы идеально подходим друг другу.