Роковой рейд полярной «Зебры»

Маклин Алистер

Передняя часть центрального поста была точной копией многоместной кабины экипажа многодвигательного реактивного самолета. Здесь, прямо напротив приборов с зачехленными градуированными шкалами различались два отдельных роговидных штурвала, похожих на авиационные, и ручки управления. Позади штурвалов стояли два кожаных кресла, на каждом, как я успел заметить, имелись пристяжные ремни, предназначенные для рулевого. Интересно, какие трюки мог проделывать «Дельфин», если рулевому, чтобы не вылететь из кресла, приходилось пристегиваться ремнями безопасности!

Напротив

поста управления, на выходе из центрального поста, в глубине прохода находился другой отгороженный переборками отсек. Никаких табличек на его двери не было, а спросить, что это за помещение, я не успел. Хансен спешно увлек меня дальше по проходу; остановившись у первой двери слева, он постучал. Дверь отворилась. На пороге стоял капитан Свенсон.

— А, вот и вы. Извините, что заставил вас ждать, доктор Карпентер. Отходим в шесть тридцать. Джон, — это Хансену, — вы управитесь в срок?

— Все зависит от того, как скоро погрузят торпеды, капитан.

— Мы берем только шесть.

Хансен вскинул бровь, но смолчал. А потом сказал:

— Загружаем прямо в аппараты?

— Да, они должны быть наготове.

— Без запчастей?

— Без.

Хансен кивнул и ушел. Свенсон пригласил меня в свою каюту и закрыл дверь.

Каюта капитана Свенсона, признаться, была чуть больше телефонной будки, но не настолько, чтобы это сразу бросалось в глаза. Встроенная койка, раздвижной умывальник, маленький письменный стол и стул, складной табурет, рундук, несколько ретрансляторов с градуированной шкалой прямо над койкой, и все. Тот, кто отважился бы станцевать здесь твист, наверняка ударился бы раз десять обо все, что угодно — даже оставаясь посреди каюты.

— Доктор Карпентер, — сказал Свенсон, — позвольте представить вам адмирала Гарви, командующего американскими военно-морскими силами в НАТО.

Адмирал Гарви поставил стакан, который держал в руке, поднялся с единственного стула и протянул мне руку. Как только он встал, соединив ноги вместе, я, заметив более чем зримое расстояние между его коленями, без труда догадался, чем он был обязан первой частью своего прозвища — Кривоногий Энди: на шаткой палубе корабля адмирал, подобно Хансену, чувствовал себя как дома. Это был высокий, краснолицый, убеленный сединами мужчина с белесыми бровями и горящими голубыми глазами; в нем ощущалось нечто такое, что присуще всем без исключения высшим флотским чинам, независимо от цвета кожи или национальности.

— Рад с вами познакомиться, доктор Карпентер. Извините за… гм… не слишком радушный прием, но у капитана Свенсона имелись на это полные основания. Его люди следили за вами?

— Они позволили мне угостить их чашечкой кофе в столовой.

Адмирал улыбнулся:

— Ох уж эти «атомщики», никому не доверяют! Сдается мне, репутация американцев как гостеприимных хозяев изрядно подмочена. Хотите виски, доктор Карпентер?

— Я думал, американские военные корабли содержатся всегда сухими, сэр.

— Так оно и есть, дорогой мой, так оно и есть. Если не считать самой малой дозы спирта — для медицинских

целей, разумеется, из моих личных запасов. — Он достал флягу, размерами напоминавшую армейскую, и обычный стаканчик, похожий на тот, в который кладут зубные протезы перед сном. — Прежде чем отважиться на путешествие к далекой цитадели, каковой является горная Шотландия, предусмотрительный человек обязан принять кое-какие меры предосторожности. Я хочу попросить у вас прощения, доктор Карпентер. Прошлой ночью в Лондоне я виделся с вашим адмиралом Хьюсоном и собирался прибыть сюда еще утром, чтобы уговорить капитана Свенсона взять вас на борт. И вот не успел.

— Уговорить, сэр?

— Вот именно, — адмирал вздохнул. — Капитаны наших атомных подводных лодок — народ чувствительный и несговорчивый. К своим кораблям они относятся как хозяева — словно им принадлежит контрольный пакет акций компании «Электрик боут», где строится большая часть этих лодок. — Он поднял стакан. — За успех, ваш и капитана. Надеюсь, вы отыщете этих бедняг. Хотя лично я за это не поставлю и одного против тысячи.

— Я думаю, мы их найдем, сэр. Вернее, это сделает капитан Свенсон.

— Вы уверены? — медленно проговорил адмирал. — Или просто думаете?

— Может, и так.

Адмирал поставил стакан, и огонек в его глазах потух.

— Адмирал Хьюсон, должен заметить, говорил о вас весьма уклончиво. Кто вы, Карпентер? Что за птица?

— Так он, верно, и сам вам сказал, адмирал. Я всего лишь врач, приписанный к военно-морскому флоту, и…

— Военно-морской врач?

— Ну, не совсем.

— Гражданский, значит.

Я кивнул, а адмирал и Свенсон обменялись взглядами, которые даже не сочли нужным от меня скрывать. Если их и обрадовала перспектива принять на борт засекреченной новейшей американской подводной лодки иностранца, и к тому же штатского, значит, они просто не показали виду. Адмирал Гарви сказал:

— Ну-ну, продолжайте.

— Это все. Я изучаю влияние окружающей среды на здоровье человека по заданию различных служб. Состояние человеческого организма в экстремальных условиях — в Арктике или в тропиках, в невесомости — при моделировании условий космических полетов — или под большим давлением — когда человек вынужден покинуть подводную лодку. В общем…

— Подводными лодками, — поймал меня на слове адмирал Гарви. — Вы когда-нибудь выходили в море на подводной лодке, доктор Карпентер? Я имею в виду настоящее плавание?

— Приходилось. Мы выяснили, что условия, созданные в искусственных спасательных камерах, весьма далеки от реальных.

Адмирал и капитан Свенсон сделались мрачнее тучи. Иностранец — уже из ряда вон. Иностранец, да к тому же штатский, и того хуже. Но чтобы штатский иностранец разбирался в подводных лодках — тут уж вообще нет слов. Мне не нужно было ломать голову, чтобы понять, о чем они думают. На их месте я бы тоже пришел в изумление.

— Но почему вас интересует именно дрейфующая полярная станция «Зебра», доктор Карпентер? — спросил прямо в лоб адмирал Гарви.