Роковой рубин
Шрифт:
По узкой тропе Джейк шел наверх, осторожно обходя камни, корни и упавшие поперек тропы стволы деревьев. Бледный свет половинной луны едва проникал сквозь густые кроны. Внезапно лес кончился, и он ступил на край просторной древней площадки на вершине. Таинственные силы природы создали здесь прелестную лужайку — высокая трава и цветы серебрились подлунным светом.
На противоположном конце площадки спиной к нему стоял Тим; его силуэт четко вырисовывался на фоне темного звездного неба.
Джейк бесшумно пересек площадку. Он умел ходить бесшумно, как веками ходили его предки-индейцы —
— Тим.
Тим резко повернулся.
— Я так и думал, что ты найдешь меня. Как тебе это удается, кузен? В чем твой секрет? Вы с Элли — вы всегда были какие-то странные. Я не мог вас понять. И я ненавидел вас за ту власть, которую вы имели над моей матерью. Вы видели ее насквозь, и вас она боялась. Элли уже нет, но она по-прежнему боится тебя. Ведь это ты устроил все это?
Джейк стоял в той же позе, что Тим, — спокойно, чуть расставив ноги; и так же заливал его мертвенный лунный свет.
— Я жалел тебя, — тихо сказал он, — до того самого дня, пока ты не обрушился на Саманту.
Тим сардонически захохотал, и жутковатое эхо разнесло его смех среди скал.
— Они с Шарлоттой тогда отрезали от меня кусочек. Ты не знал? А в общем-то поздравляю, кузен. Ты отлично поставил этот спектакль. Мать сейчас оплакивает Оррина и все свои несбывшиеся мечты. Она была создателем звезд — и вдруг оказалась матерью преступника и женой инвалида. И это сделал ты! Красиво и хладнокровно. Не устаю тобой восхищаться, кузен. А обо мне не беспокойся, я больше никому не принесу неприятностей.
Джейк подошел еще ближе.
— Ты не знаешь о ней всего, что знаю я, — тихо сказал он. — Но ты всегда знал, что она сделала с твоим отцом. — Ночной ветер застонал среди скал, только подчеркивая долгое молчание Тима. Джейк с трудом отделял вой ветра от гудения крови в ушах. — И ты должен был с этим жить. Ты делал вид, что этого не было, но в то же время всегда помнил то, что ты видел в ту ночь. И ненавидел себя за то, что все равно хотел ее любить, пусть даже она убила…
Закинув голову, Тим застонал от боли и гнева.
— И я мстил за это всем, кому мог. Всю жизнь. — Он отвернулся, подошел к обрыву и, раскинув руки, повис над бездной. Джейк быстро шагнул к нему, чтобы оттащить от края пропасти.
— Нет! — взвизгнул Тим. — Не делай этого, не то я утащу тебя за собой. А ты хочешь жить. Ты хочешь домой, к Саманте. — Лицо Тима в лунном свете было как мертвенно-белая маска с черными провалами глаз.
Джейк застыл.
— Не таким должен быть твой конец…
— Именно таким, — ответил Тим и улыбнулся — на маске появился еще один зловещий черный провал. — Был такой старый гангстерский фильм. Он все потерял, его обложили со всех сторон. И он карабкается на крышу… что-то в этом духе. Чтобы прыгнуть вниз. И в последнюю минуту он думает о тех надеждах, которые возлагала на него мать. «Вершина мира, мама», — голос его дрогнул, и он повторил громче, стараясь перекричать вой ветра: — Вершина мира, мама!
И рухнул
Глава 32
Клара без сна полулежала в продавленном кресле в своей тесной, заставленной мебелью гостиной. Свет был погашен, дверь не закрыта. Кровать — это уже не для нее. Кровать годится для молодого тела, которое не мучают постоянная боль в суставах и настойчивые требования мочевого пузыря; кровать годится для тех, кто еще не начал считать годы, оставшиеся до конца пути.
Она бодрствовала в своем кресле, как духи, которые затаились в темных уединенных пещерах вокруг ее дома, заглядывая в ее стеклянную дверь дикими, любопытными глазами.
И когда люди в ночи приходили к ней за советом и утешением, она поднималась с кресла и помогала им.
В эту ночь она ждала неприятностей.
Пэтси Джонс, хорошая девушка, превратившаяся теперь в хорошую женщину, получила-таки свою степень в университете. Она была в больнице по делам одного из своих подопечных, когда сестра Сэмми привезла туда Бена Дрейфуса. Пэтси сказала, что Бен переломал себе все ребра. Несчастный случай. Потом в больнице появились Сэмми с Джейком. Джейк ушел, Сэмми побежала его искать.
Залаяли собаки. Клара выпрямилась в кресле и увидела, что во двор въезжает автомобиль. А через несколько секунд Сэмми уже стучалась в деревянную раму стеклянной двери.
— Я здесь, — отозвалась Клара из темноты гостиной и включила лампу. Сэмми прошла в дом и присела на корточки перед ее креслом. Посмотрев на ее покрасневшие глаза, растерянное лицо и измятую рубашку, Клара нахмурилась и протянула ей узловатую руку. Сэмми бережно и благодарно пожала ее.
— Джейк исчез, — тихо и хрипло сказала Сэмми. — Я искала его повсюду. Вы не знаете, где он может быть?
— Нет.
Клара внимательно слушала ее рассказ. И каждое следующее слово все большей тяжестью падало на ее плечи. Всю жизнь Сэмми и Джейк шли к этому моменту, который, как туча, неясно вырисовывался на их горизонте. Назад хода нет.
— Помогите мне, — молила Сэмми. — Вы наверняка знаете, что все это значит. Я вижу это по вашим глазам. Рубин. Моя тетя. Тим. Пожар в Коуве. Человек, за убийство которого Джейка посадили в тюрьму. Все это как-то связано, ведь правда? Умоляю вас, Клара, объясните мне. Если вы мне не скажете, он опять окажется один на один со всем этим, как десять лет назад. А если с ним что-то случится, — Сэмми сильнее сжала ее руку, глядя на нее безумными, отчаянными глазами, — у нас уже не будет второго шанса.
Клара вздохнула. Ей стала ясна цель ее жизненного пути. Это тяжкий долг; ей легче было бы зажмуриться и не взваливать на себя эту ношу. Но она не могла. Она обещала бабушке Рейнкроу.
К востоку от Коува над вершинами гор вставало солнце, окрашивая облака в тревожный оранжевый и красный, что снова обещало ветреный день. Джейку хотелось, чтобы пошел дождь. Воздух стал бы чище, и дождь смыл бы слишком живые воспоминания о сегодняшней ночи. Джейк возвращался в Коув, размышляя, что же делать дальше, что сказать Саманте о Тиме и о том, что случилось на скале Разорбек.