Роковой срок
Шрифт:
– Ты муж смысленный, – сдержанно произнесла Обава. – Коли на своем стоишь крепко, знать, ведом тебе рок.
– Не можем мы вернуться, покуда не добудем невесты государю, – признался Важдай. – Хортью ли обернемся, чтоб всю землю прорыскать, птицами ли орлами, чтоб облететь ее, но все одно добудем.
– Роковой срок на исходе. За три года не добыли, что добудете через три дня?
– Верно, Обава, мы даже не знаем, где искать, – признался ярый муж. – Но имя девы нам ведомо! Добудем невесту, и тогда не удастся вечевым старцам заточить Урагана в вежу. А ты, Обава, поезжай за Рапейские горы, царь Сколот ждет
– Что же, тогда прими дареных коней да суру. А шапки государь новые справит.
– Дар приму, и суру мы вкусим, чтоб обиды не помнить, но скуфейки нам теперь ни к чему, – повеселел ярый муж. – Какая же мы Скуфь, если непокрытые головы на плечах? Передай ему, не нужны волкам волчьи шапки. Да и по нраву нам стало, когда ветер играет космами. Глядишь, и посветлеют, как у рапеев!
Обава взглянула на его вольные волосы, свисающие до плеч.
– Скажи мне, Важдай. – Ее суровый голос чуть потеплел. – Отчего у Сколота космы источают свет? У людей так не бывает.
– Рапеи летом пьют солнце, – завороженно объяснил он. – А когда оно уходит за окоем и более не появляется, спускаются под землю и там живут до самой весны, вкушая лишь соль. В каменных подземельях темно, однако сколотам не требуются светочи или костры. Они своими космами освещают пещеры.
– А дев ты рапейских позрел?
– Нет, Обава... Не позволили даже взглянуть. Сколоты их обожествляют и называют карнами. То есть подземными богинями. Они редко поднимаются из земных глубин. Лишь в утренний час, чтобы вкусить солнечного ветра. Закон у них такой же, как у нас: сделать выбор и совершить оглас может только дева.
– Видел ли у них чудеса, которых у нас нет?
– У рапеев есть подземное озеро, в коем отражаются все думы и мысли. А в священный праздник сколотов Страж, это по-нашему Ведра... на водной глади можно зреть грядущее.
– И ты позрел?
– Я рок свой изведал. – Важдай обнял за шею ее коня. – И твой... Поэтому путь отворил к рапеям. Но когда пойдешь через ашкаров, послушайся их вождя, не ходи прямо и езжай округ земли савров, чтобы к ним не угодить. И всюду ступай с именем отца твоего, и не будет препятствий.
– С твоим именем пойду, брат...
– Ну, а я с твоим, сестра...
На заре, в ту пору, когда кочевье вновь становилось на путь в теплые степи, из Казара прискакал гонец, и тотчас стан забурлил, ровно котел на родовом костре. Ураган еще втайне надеялся, что не случится этого, но тут словно бич над головой просвистел и щелкнул у темени – еще одно пророчество Обавы исполнилось!
Вместо того чтобы выгонять с ночных пастбищ табуны, запрягать повозки и телеги, по ожившему стану во все стороны поскакали всадники, оглашая недобрую весть: иноземные мореходные гости отчалили от сарских пристаней на Азаре и порожними отправились к своим далеким берегам.
В прошлые времена подобное случалось не один раз, однако хитрые купцы таким образом вынуждали саров спешно заканчивать кочевье и гнать табуны к побережью день и ночь, отчего кони худели и теряли свою истинную цену. Сами же, отвалив от причала, становились за окоемом на якоря, выжидали срок и возвращались, будто бы сделав милость. Однако на сей раз заморские гости не хитрили, верно, зная через своих лазутчиков, что сары в двадцати днях пути от Азара и скорее никак
Носясь по стану, глашатаи, словно дурную траву, сеяли ропот, волнами вскипавший повсюду, и, слушая их плеск, Ураган с тревожной тоской вглядывался в даль – не покажутся ли стройные ряды Скуфи или хотя бы стремительный, как росчерк молнии, вид одинокой всадницы. С холма открывался далекий окоем, и по всему пространству окрест были видны лишь родовые стоянки кочующих саров, дымы затухающих костров да пасущиеся табуны коней.
И все это, словно горючим покровом, было облито алой зарей, вздымавшейся на востоке.
Обава прискакала тотчас, когда ударили в бронзовую чашу, обращенную в колокол, и когда по стану засновали рабы с носилками, в коих возлежали сары. С взмыленного коня валилась наземь пена, а выпущенные на волю космы спутал ветер. Ураган вышел к ней навстречу, принял повод, дабы принять добрую весть.
– Порадуй же меня, Обава! Скажи, отыскала Скуфь?
– Отыскала...
– Витязи дар мой приняли? И нет теперь между нами обиды?
– Приняли дар, и обиды нет...
– Отчего же не привела с собой?
– Не пожелали, ибо рок свой изведали.
– Неужто и от скуфейчатых шапок отказались?
– Велели передать: не нужны волкам волчьи шапки.
– Подрезали мне крылья, – загоревал государь. – Нет у меня более Скуфи. А ведь из рокового срока всего один день миновал.
– Будет у тебя Скуфь, и еще приумножится, – утешила дочь. – И невесту тебе отыщут. Только слушай моих советов!
– Покуда я еще ничего не обрел, а только теряю...
– Сегодня обретешь, – вдруг заявила Обава. – Только не жди, когда на вече позовут, а сам ступай, чтобы ускорить дело.
– Не стану обычаев нарушать, – заявил Ураган. – Пускай старцы позовут.
– Тогда изготовься и жди, дабы врасплох не захватили. Ныне совет будет недолгим.
Тройной вечевой круг образовался прямо среди стана, у подножия «царевой горки», раздвинув родовые таборы, и голоса хорошо были слышны в утреннем звонком воздухе. В первом, самом малом круге, держась за руки, стояли вечевые старцы. Они только прозывались старцами, а возрастом лишь немного за сорок лет, но поскольку густая кровь и грузность тела укорачивали жизнь, то саров старше их на всех кочевых путях было не сыскать. Эти еще как-то блюли законы и себя, воздерживаясь от непотребной жирной пищи и сластей, поэтому могли еще сидеть в седле и явились конными, как подобало на сарском вече. Но сразу же за их спинами, во втором круге, на пуховых подушках сидели в носилках племенные князья и именитые ярые мужи, которые по обычаю держаться по-братски не могли из-за короткости рук, а посему цеплялись за бичи друг друга. Отличить их от женщин можно было лишь по бичам, головным уборам и украшениям, ибо у мужчин давно перестали отрастать бороды, а у кого и пробивались сквозь жир, то к зрелому возрасту выпадали. А одежды они давно носили одинаковые, без кроя и шитья, ибо непомерные туловища нельзя было нарядить не то чтобы в боевые доспехи, как прежде наряжались вельможи, следуя на вече, но в обычные сарские кафтаны и шаровары. Поэтому слуги оборачивали их шелковыми, парчовыми и суконными тканями и стягивали игольчатыми золотыми пряжками.