Роковой
Шрифт:
— Ты сейчас такая красивая.
— Как и ты. А теперь иди сюда.
Я потянула его руки и его пресс прижался к моему животу. Глядя на меня, он провел большим пальцем по моей щеке. Он отпрянул.
— Подожди.
Он быстро побежал обратно в комнату, держа в руке пачку презервативов. Хороший мальчик. Я хихикнула, когда он пожал плечами и бросил их на край кровати. Я смотрю на них, должно быть их было не меньше двенадцати.
Он лег на меня и мои мысли вернулись к нему. Наклонившись, его губы коснулись моей шеи и у меня пошли мурашки. Его губы были такими мягкими и влажными, оставляя поцелуи вдоль моей ключицы
Прочитав мои мысли, он обхватил руками мою грудь и опустил к голову, пробуя языком мои чувствительные соски. Ощущение возбудило меня. Он продолжал ласкать мою грудь, дразня и заставляя их болеть при каждом прикосновении. Я застонала и слегка выгнула спину. Было так хорошо. После каждого поцелуя его следы оставались, вплоть до середины моего живота.
Его губы достигли моей бедренной кости и он провел по ней языком, опускаясь ниже. Стянув джинсы, я раздвинула ноги, открывая ему доступ. Я застонала, когда он лизнул внутреннюю часть моего бедра, предвкушая, что будет дальше. Я почувствовала, как его губы расплываются в улыбке, когда я извивалась. Моя спина изогнулась глубже, когда он начал крутить языком внутрь и наружу, вверх и вниз.
— Черт, хорошо, — простонала я, когда он потер меня пальцами, чтобы усилить ощущение.
— У тебя такой приятный вкус, Полина.
Он застонал. Удовольствие нарастало с каждым движением его искусных пальцев и языка. Я больше не могла этого выносить. Я была готова взорваться на миллион осколков.
Раскинув руки в стороны, я вцепилась в простыни и полностью выгнула спину, уткнувшись головой в подушку и выкрикивая его имя, когда мой оргазм разразился. Когда у меня перехватило дыхание, он убрал палец и схватил меня за бедра. Он продолжал лизать мои складки, постанывая, пока мое сердцебиение не замедлилось.
Когда я наконец взглянула на него, его глаза были темными, готовыми встретить меня. Он быстро снимает плавки и я увидела, как меня ожидает кое-что большое. Он встал на колени между мной, шире раздвинув мои ноги. Протянув руку, он схватил пачку презервативов и сорвал один, отбросив остальные в сторону. Мое сердце забилось быстрее, когда я увидела, как он зажал фольгу в зубах и разорвал ее.
Я наблюдала за каждым его движением, когда он опустил руку и надел презерватив на головку, медленно скатывая его по всей поверхности. Я хотела его всего, целиком. Он был идеален во всех отношениях, его лицо, его тело, его густые волосы и власть, которую он имел надо мной. Я хотела всего Андрея Бродского: хорошего и плохого. Я так отчаянно хотела плохого. Я хотела, чтобы он был грубым, а не нежным. Мне нужен был жесткий, дикий, сумасшедший секс. Он склонился надо мной с прищуренным взглядом.
— Ты готова?
Он соблазнительно застонал.
— Я готова ко всему что ты мне приготовил для меня
Он лукаво улыбнулся и поднес руку к моему затылку, сжимая в кулаке волосы. Была небольшая боль, но это была сладкая боль.
— О, милая, я собираюсь трахнуть тебя так сильно, что ты будешь умолять меня остановиться.
Сказал он сквозь стиснутые зубы.
Угроза возбудила меня и тотчас же я снова возбудилась, готовый к нему. Он медленно наполнял меня своей твердостью. Я ахнула и он вошел и вышел в медленном ритме.
— Черт возьми, Полина, мне так хорошо, — прошептал
Каждое движение вызывало у меня мурашки по коже, а соски твердели. Он медленно потянул меня за волосы, оттягивая мою голову назад и он прижался своим ртом к моему. Я таяла в его объятиях, никогда не чувствуя себя более нужной или желанной.
— Жестко, я хочу тебя жестко.
Простонала я сквозь наш поцелуй.
С моими словами он притянул мои бедра ближе к своим, не отходя от нашего поцелуя и ускорил темп. Он отстранился и резко толкнулся, повторяя это снова и снова. Каждый раз, когда он отстранялся, он все сильнее вдавливался в меня бедрами. Я двигала бедрами вместе с его, наши тела были в идеальном унисоне с каждым ритмом. С каждым толчком он погружался в меня все глубже, заставляя меня забыть обо всем. Мой разум был совершенно пуст и я никогда не чувствовала себя более свободным человеком.
Одним махом он поставил меня раком и вошел в меня, двигаясь все в более быстром темпе. Мое тело было готово взорваться от удовольствия и я вскрикивала каждый раз.
Мое тело сдалось, не в силах больше терпеть и я забилась в конвульсиях, когда я кончила во второй раз. Он не остановился и продолжал в том же ритме.
— Андрей, я больше не могу, пожалуйста — простонала я.
Я чувствовала, как давление снова нарастает в низу живота. Я не могла сделать это для себя. В тот момент это было больно, но в то же время приятно.
— Попроси меня еще, умоляй остановиться, — прошептал он, покусывая мочку моего уха.
— Я умоляю. Прекрати, — тихо попросила я, когда его губы ласкали мою шею.
С моими словами он толкнулся еще несколько раза, прежде чем взорвался глубоко внутри меня, простонав мое имя.
Мы просидели так, казалось, целую вечность, переводя дыхание. Наконец он оторвал голову от моей шеи, поцеловав мои распухшие губы. Моя улыбка стала шире и я хихикнула. Своей рукой он ласкал мое тело от груди до бедра и обратно вверх, медленно очерчивая мои изгибы.
— Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.
— Ты врун.
Сказала я, закатывая глаза. Он был великолепный, я же была середнячком.
— Ты прекрасна с головы до ног. Почему ты такая неуверенная? Любая девушка будет тебе завидовать.
Он улыбнулся, поглаживая большим пальцем мою нижнюю губу, прежде чем поцеловать их.
— Я не знаю. Наверное, это комплексы.
Я пожала плечами. Наклонившись, я положила голову ему на грудь. Я слушала его сердцебиение, которое успокаивало. Мы лежали молча и засыпали в объятиях друг друга.
СЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА
У меня было больше оргазмов за эти выходные, чем за всю мою жизнь. Мы занимались сексом во всех уголках дома: в гостиной, на кухне, в спальне, в душе и даже на пляже. Мы могли бездельничать и играть в игры, а также вести глубокие беседы. Я чувствовала себя счастливой с Андреем, чем с любым мужчиной. Выходные подходили к концу и на следующий день я приступила к своей новой работе. Я нервничала. Вдруг Бродский будет холодным и черствым на работе, вдруг исчезнет мой сексуальный и веселый Андрей, которого я знаю? Конечно, он должен быть профессионалом человеком на работе, но вдруг он уволит меня и притворится, что ничего не было? Я знала, что если бы это произошло, мне пришлось бы смириться, но это отражалось легким покалыванием в моем животе.