Роковые решения вермахта

Циммерман Бодо

Около 20 ноября погода внезапно испортилась, и уже через ночь мы испытали все ужасы русской зимы. Термометр внезапно упал до — 30 oС. Резкое похолодание сопровождалось сильным снегопадом. Через несколько дней мы с горечью убедились, что началась русская зима. С увеличением трудностей темп наступления обеих танковых групп снизился, но всё же они продолжали пробиваться к Москве. Бросив в бой свои последние резервы, они захватили Клин и вышли к каналу Москва — Волга. В этом районе их северный фланг внезапно атаковали свежие русские части.

В последние дни ноября наши передовые части, наступавшие на Москву, достигли Озерецкое, а разведывательные подразделения танковых частей проникли даже в западные окрестности Москвы. На этом выдохлась наступательная мощь обеих наших танковых групп.

Такова была обстановка вечером 28 ноября, когда генерал-полковник Гепнер попросил фельдмаршала фон

Клюге отдать приказ о наступлении войскам 4-й армии, расположенным вдоль р. Нара. Это наступление, считал Гепнер, облегчит давление, оказываемое противником на обе танковые группы, и заставит русское командование перебросить часть своих сил с их участка в район действий 4-й армии. Детально обсудив эту просьбу со мной как со своим начальником штаба, 29 ноября фельдмаршал отдал приказ о переходе в наступление. Наступление началось утром следующего дня. Основной удар наносился по Наро-Фоминску. Танковый корпус поддерживал южное крыло наступавшей армии. Через несколько дней после начала наступления пехота в нескольких местах прорвала глубокоэшелонированную оборону противника в лесу вдоль р. Нара. Однако ко 2 декабря стало ясно, что войск, находившихся в нашем распоряжении, явно недостаточно для выполнения поставленной перед ними задачи. Только разведывательному батальону 258-й пехотной дивизии удалось найти брешь в обороне русских. Он продвигался вперёд в течение всей ночи и едва не достиг юго-западной окраины Москвы. Однако рано утром 3 декабря его атаковали русские танки и отряды московских рабочих.

Фельдмаршал решил приостановить наступление, перспективы которого в создавшейся обстановке стали безнадёжными и которое могло привести только к напрасным потерям. Войскам 4-й армии, находившимся южнее шоссейной дороги, было приказано отойти на свои прежние позиции, расположенные за р. Нара. Отход был проведён успешно. Противник преследовал наши войска с большой осторожностью.

В той обстановке решение фельдмаршала фон Клюге нужно считать правильным. Через несколько дней маршал Жуков бросил русские войска в мощное контрнаступление [23] . Начатое 6 декабря, оно было направлено против двух танковых групп, расположенных северо-восточнее Москвы. Это был поворотный пункт нашей Восточной кампании — надежды вывести Россию из войны в 1941 г. провалились в самую последнюю минуту.

23

5 декабря войска Калининского фронта, а 6 декабря войска Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов перешли в контрнаступление (Прим, ред.)

Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя. Но следует сказать, что и немецкая армия продемонстрировала высокую моральную стойкость в преодолении всех бедствий и опасностей, обрушившихся на неё.

Каждому солдату немецкой армии было ясно, что от исхода битвы за Москву зависит наша жизнь или смерть. Если здесь русские нанесут нам поражение, у нас не останется больше никаких надежд. В 1812 г. Наполеону всё же удалось вернуться во Францию с жалкими остатками своей разгромленной Великой армии. В 1941 г. немцам оставалось или выстоять, или же быть уничтоженными. В то время русская пропаганда сводилась к разбрасыванию с самолётов листовок со скучным, грубо выполненным изображением покрытых снегом русских степей, усеянных трупами немецких солдат. Эта пропаганда не производила должного впечатления на наши войска. Четыре батальона французских добровольцев, действовавших в составе 4-й армии, оказались менее стойкими. У Бородина фельдмаршал фон Клюге обратился к ним с речью, напомнив о том, как во времена Наполеона французы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага. На следующий день французы смело пошли в бой, но, к несчастью, не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели. Таких испытаний им ещё никогда не приходилось переносить. Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огня противника и от мороза. Через несколько дней он был отведён в тыл и отправлен на Запад.

Положение армий

Прежде чем перейти к рассмотрению дальнейших боевых действий, необходимо рассказать о немецких и русских войсках, участвовавших в сражении под Москвой в 1941 г., а также об условиях, в которых происходила ч Московская битва.

На нашем фронте ограниченная видимость ежедневно устанавливалась только на несколько часов. До 9 часов утра окрестности обычно бывали окутаны густым туманом. Постепенно пробивалось солнце, и только к 11 часам дня можно

было кое-что увидеть. В 15 часов наступали сумерки, а через час опять становилось темно. В районе Малоярославца у нас был аэродром, куда изредка прибывали транспортные самолёты из Смоленска, Орши и Варшавы. Они доставляли пополнения, но совершенно недостаточные для того, чтобы компенсировать и ежедневные потери Прибывавшие на самолётах солдаты были одеты в длинные брюки и ботинки со шнурками. Часто у них не было шинелей и одеял. Транспортные дивизий ожидали пополнения на аэродромах и сразу же перебрасывали их на фронт, где в них чувствовалась острейшая необходимость. Нередко они оказывались на фронте в ту же ночь. Таким образом, люди, всего два дня назад жившие в уютных казармах Варшавы, через 48 часов попадали на Московский фронт, который уже начал распадаться.

Ещё в конце лета, когда фельдмаршал фон Браухич понял, что война на Востоке продлится и зимой, он убеждал Гитлера вовремя приготовить для наших войск необходимое зимнее снаряжение. Гитлер отказался внять здравому совету, так как был твёрдо убеждён, что русских удастся победить до наступления холодов. Теперь даже в ставке Гитлера вдруг поняли, что война в России по сути дела только начинается и что придётся, как это ни ужасно, воевать почти без зимней одежды. Гитлер начал отдавать категорические приказы о срочной отправке на Восточный фронт тёплой одежды. В Германии повсеместно проводился сбор меховых и других тёплых вещей. Но слишком поздно! Чтобы доставить войскам собранную одежду, нужны были не дни и даже не недели, а целые месяцы. Таким образом, солдатам суждено было провести свою первую зиму в России в тяжёлых боях, располагая только летним обмундированием, шинелями и одеялами. Всё, что имелось в оккупированных районах России — валенки, меховые шапки и шерстяное обмундирование, — было реквизировано, но оказалось каплей в море и почти не облегчило положения огромной массы наших солдат.

Со снабжением войск дела обстояли неважно. К нашему району боевых действий подходило всего несколько железных дорог, да и их часто перерезали партизаны. В паровых котлах паровозов, не приспособленных к условиям русского климата, замерзала вода. Каждый паровоз мог тащить только половину обычного количества вагонов. Многие из них, покрытые снегом и льдом, целыми днями простаивали в тупиках железнодорожных станций. Наша огромная потребность в артиллерийских снарядах удовлетворялась с трудом. В то же время, чтобы подбодрить солдат, из Франции и Германии доставлялись на Восточный фронт целые поезда с красным вином. Вы, конечно, представляете себе, какое отвратительное чувство возникало у солдат и офицеров, когда вместо снарядов, без которых войска буквально задыхались, им привозили вино. Впрочем, и вино нередко попадало на фронт в непригодном виде: при перевозке оно замерзало, бутылки лопались, и от него оставались только куски красного льда.

Наши оборонительные позиции были почти лишены укрытий. Это сказалось на тактике обеих сторон, которые вели упорные бои за овладение населёнными пунктами, где можно было найти хоть какое-нибудь укрытие от ужасного холода. Однако в конце концов такая тактика приводила к тому, что обе стороны подвергали эти деревни артиллерийскому обстрелу и поджигали деревянные дома и дома с соломенными крышами, лишая противника элементарных удобств. Закапываться же в землю нечего было и пытаться — земля затвердела, как железо.

Суровый климат оказывал воздействие и на оружие. Смазка на оружии загустевала так, что часто невозможно было открыть затвор, а глицерина или специальных масел, которые можно было бы использовать в условиях низких температур, у нас не было. Под танками ночью приходилось поддерживать слабый огонь, чтобы двигатели не замерзали и не выходили из строя. Нередко танки скользили по замёрзшему грунту и скатывались под откос.

Вероятно, это краткое описание помогло читателю составить представление об условиях, в которых зимой 1941/42 г. немецкой армии приходилось вести боевые действия.

Русские находились в лучших условиях. Самое главное, что сильный холод не был для них новинкой — они привыкли к нему. Кроме того, сразу же позади них находилась Москва. Следовательно, линии снабжения были короткими. Личный состав большинства русских частей был обеспечен меховыми полушубками, телогрейками, валенками и меховыми шапками-ушанками. У русских были перчатки, рукавицы и тёплое нижнее белье. По железным дорогам у русских курсировали паровозы, сконструированные с учётом эксплуатации их в Сибири, при низких температурах. Русские грузовые автомобили и танки, как и наши, были неудобны, но не до такой степени, они были лучше наших приспособлены к русским условиям. До сих пор мы ещё мало видели русских самолётов, хотя в то время линия фронта проходила всего в нескольких минутах полёта от московских аэродромов. Таковы были условия, когда 6 декабря маршал Жуков принял роковое для нас мощное контрнаступление на Московском фронте.