Роксана. Девочка у моря
Шрифт:
— Правильно, детка, — улыбнулась мне княгиня. — Любой труд должен быть оплачен.
— Вот! — скорчила я рожицу и показала язык совершенно обалдевшему Феденьке.
Но ещё большая оторопь поразила нашего магомеханика, когда я поставила ему следующую задачу.
— Здесь вот такие венчики, — старательно, едва удерживая язык во рту, вычерчивала на бумаге писчей палочкой эскиз миксера, сдвинув чайную чашку. — Здесь или ручка, или нечто, активизирующее привод, чтобы это вот так крутилось. Размер может быть любой. На домашнюю кухню такого
— Зачем? — по-прежнему не понимал Феденька.
— Применений много, но сейчас миксер срочно нужен, чтобы яичные белки взбивать. В пену до устойчивых пиков, — помня, что наш мастер легко ведётся на «слабо», вздохнула и участливо спросила: — Невозможно, да?
Но Феденька усмехнулся и погрозил мне пальцем:
— Вы, Роксаночка, девочка хитромудрая. Несмотря на юный возраст, людей на крючочки умело цепляете. Только и я карась опытный, дважды на одну и ту же наживку не клюю.
Самое невинное личико и толика обиды во взгляде: как не стыдно, дяденька, наговаривать на ребёнка? А вслух другие слова:
— Нет так нет… Вручную лучше взобьём.
При механике сказать, что сделанное вручную будет лучше — это вызов.
— Что за глупость «вручную» бить что-то там. Ну-ка, дайте свой рисунок. Что тут? Милость Триединого, да всё просто. Завтра к вечеру пробная модель будет, — торжественно пообещал магомеханик, а потом понял, что всё же «клюнул», и, уткнувшись лицом в мой чертёж, засмеялся.
— Попался карась! Всё равно попался. Ох и хищная вы щучка, Роксаночка…
На такие слова я только фыркнула. Встала из-за стола, сделала вежливый книксен и пошла решать другие дела.
— Ба? Сохранился ли у нас проспект с данными строителей?
— Ох, детка… С этими переездами, даже и не знаю. Но посмотрю в бумагах. Вдруг уцелел. Ты что-то строить хочешь?
— Цех по обработке миндаля. Представляешь, орехи в деревне под ногами валяются! — возмутилась я, но видя, что Глафира не собирается разделить со мной эмоции о непозволительной расточительности, объяснила: — Миндальная мука — очень ценный продукт. Пока люди не поняли его ценности, но скоро печенье и паста из орехов станут очень востребованы. Их будут подавать к кофе во всех модных салонах.
Княгиня, совершенно равнодушная к поветриям в обществе, только снисходительно улыбнулась:
— Роксаночка, поверь мне, за модой гнаться занятие бесполезное. Это нечто непостоянное, сегодня популярно это, а завтра то… Не стоит, затевая дело, опираться на эту ветреную даму.
— Но я всё же попробую. Можно, ба? — присела я на подлокотник любимого кресла Глафиры и обняла её. Как бы ни хотелось быть самостоятельной, но по закону княгиня моя опекунша, и я не хочу её обижать пренебрежением. — Деревенским заработок будет, и нам прибыль.
Женщина приобняла
— Конечно, можно, детка. Разумна ты не по годам, и деньги впустую не спустишь. Что ж запрещать-то, если дело хорошее. А рекламку ту я сейчас поищу.
Переписка с подрядчиком была короткой. Бригада распалась, но печник и еще два рукастых парня сейчас свободны. Если есть работа и заказчики готовы оплатить портальный переход, то на неделе работники прибудут.
— Основные мастера есть, а подсобников в деревне наберут, — объясняла я бабушке своё согласие на прибытие бригады. — И работой их обеспечим. Прасковье цех надо до конца оборудовать, может, и Феденьке помочь чем придётся.
Глафира, слушая мои рассуждения, только умильно улыбалась и кивала. Пользуясь её благостным настроением, я решилась задать вопрос, возникший вечером.
— Ба, а ты с папенькой переписываешься? Какие новости в Калиновке?
Княгиня опустила вязание на колени, посмотрела в окно. Пейзаж был грустный. Ветер трепал мокрые сосновые ветви, по газону яркими пятнами метались жёлтые листья, волны, набегая на берег, облизывали кромку пляжа.
Я уже пожалела о своём вопросе, но Глафира ответила:
— Редко, но переписываемся. Недавно Петруша благословения просил на брак с Марфой. Весной у тебя брат или сестра появится.
— Дела… — я плюхнулась на диван. — Получается, Тимка мне теперь сводным братом будет?
— Получается, так… — бабушка вздохнула.
Явно не такую жену видела она рядом с сыном. Марфа хоть и хорошая женщина, но крестьянка безродная и безграмотная, а Петруша княжий титул наследовал. Не будь его злоключений с арестом и тюрьмой, высочайшим соизволением могли запрет на такой брак наложить. Мало ли байстрюков великих родов на земле великорусской. Одним больше… А без титула женись на ком хочешь, узаконивай грех внебрачного сожительства.
— Прасковья знает? — подумала я о подруге. Отболело или не напоминать, чтобы лишний раз рану не бередить?
— Знает. В Ялде я это письмо получила. Прочитала, охнула, за сердце схватилась. Пока она вокруг меня крутилась, я и… Эх, язык мой — враг мой. Только Прасковьюшка и вида не подала, что задела её эта новость. Отмахнулась, что всё к тому и шло, но на утро глазки красные были.
— Дела… — повторила я, глядя на тоскливый пейзаж за окном.
Глава 6
Отчего-то думала, что мулы чуть больше осликов, ан нет. Ростом полноценная коняшка, как мама, а вот уши длинные, бархатные — от папы. Не являясь специалистом ни в коневодстве, ни в ословодстве, других признаков сходства и различия не увидела.
— Почему мул? — спросила Абяза, провожавшего нас до повозки.
Его старший сын Башар уже занял место возчика в повозке, но парень больше отмалчивался — то ли оттого, что плохо говорил по-русски, то ли от природной стеснительности. Вряд ли я вообще когда слышала его голос.