Роль грешницы на бис
Шрифт:
– Ум-м, – промурчал Кис, зажмурив глаза. – И давно ты это знаешь?
– Что именно?
– Что я идеальный мужчина?
– С самого начала, – пожала плечами Саша.
– И все это время ты молчала?! – рыкнул он и, поймав ее за халат, притянул к себе так, что она рухнула ему на колени. – Негодница!
– Боялась идеального мужчину испортить, – со смехом пыталась уклонить шею Александра от его щекотных поцелуев: он нарочно так водил по ее шее одними губами, зная, что вся ее кожа непременно покроется мурашками… А потом так смешно целовать мурашки…
– А все-таки, Саша, ты думаешь, что ничего
– В каком смысле? Ты подозреваешь, что она хочет тебя соблазнить? – ехидно хихикнула Александра.
– Да нет, – серьезно ответил Кис, – я не шучу… Какой-то уж очень веский комплимент получился… Не знаю даже, как сказать… Странные слова.
– Честные, Алеша. Они не пустые, они выстраданные. Много ей, видать, в жизни пришлось хлебнуть. Тебя не каждый оценит – только тот, кто…
Она умолкла, словно не решаясь произнести дальнейшее. Алексей ждал, не переспрашивал, не торопил, хотя очень хотел услышать продолжение. Уже не для того, чтобы разобраться в чувствах Измайловой, но услышать о чувствах Александры. Она так редко говорила о них… Да что там редко! Практически никогда.
– Я хотела сказать: «Тот, кто нахлебался дерьма», – задумчиво проговорила она, – но поняла, что это неправильно: его всякий нахлебался, даже последний негодяй. Как известно, каждый мошенник считает, что вокруг честных людей недостаточно! Тут дело в другом: в параметрах оценки. Тебя оценить может только тот, кто знает толк в душах… А знает в них толк тот, кто страдал.
– Красивая, талантливая, известная, богатая – с чего бы Измайловой страдать?
– Тот, кто хоть чем-нибудь выделяется из толпы, всегда привлекает к себе чрезмерно много внимания, чрезмерно много зависти и нездоровой любви… А это для души опасно, особенно в юности, когда душа еще беззащитна…
Алексей прижал к себе Александру и ничего не ответил.
Вечером пришлось тащиться в ресторан-клуб «Климентьич»: сопровождать Александру. Она решительно не желала идти туда одна: это было место тусовки телешоу-бизнесменов, народца циничного и развязного, и Александра на подобных вечерах цепко держала Алексея под руку, демонстрируя всем охотникам, что она занята. У нее были свои задачи на этот вечер: она готовила большую статью о массовом промыве мозгов с помощью рекламы и намеревалась вытащить несколько реплик у известных телевизионных деятелей.
В плотном сигаретном дыму, под перекрывающий голоса джаз они уже не раз сменили столик: Александру узнавали и звали за свой, народ здесь братался со страшной силой – ну прямо одна семья, и только! Александра обладала одним невероятно дипломатическим достоинством: с людьми, которых она не любила, она умела разговаривать с легкой и прохладной иронией таким образом, что всем вокруг было ясно, что она издевается над своим собеседником, кроме него самого. Алексей, пытавшийся сосредоточиться на своих мыслях, краем уха слушал обрывки ее разговоров.
– Прочитала я, прочитала твое интервью с родословной! – говорила она толстомордому продюсеру, владевшему несколькими развлекательными программами на телевидении. – Значит, ты у нас из благородных, Боря?
Ее карие глаза искрились от смеха, но на полных губах была лишь легкая улыбка. И только завиток
– То-то мне всегда казалось, что у тебя в лице какая-то порода есть, Борик! – продолжала она любезным тоном, хотя от желания расхохотаться у нее едва заметно трепетали ноздри.
Кис был уверен, что толстомордый Боря обидится, но он почему-то, напротив, расплылся в довольной улыбке.
– Ты замечательно рассказал, как прабабка твоя пошла по стезе просвещения народа, и назвал себя продолжателем семейной традиции… Я думаю, Боря, что ты имеешь полное право гордиться этим!
Александра вытащила маленький цифровой диктофон и положила перед собой.
– Ну… – промычал Боря, – я и горжусь… А ты чего хочешь?
– А я как раз статью пишу о просвещении, – пояснила Александра. – Меня интересует, разумеется, современное просвещение на уровне двадцать первого века! И ты у нас передовой представитель этого движения! В отличие от твоей прабабушки, которая учила грамоте небольшую группу рабочих, ты посредством телевидения занимаешься ликвидацией безграмотности миллионов!
Боря просиял, хотя явно не понял, о чем речь.
– Ты, – продолжала Александра, – несешь свет просвещения в массы!
– Верно, – согласился толстомордый, не заметив подвоха. – Наши передачи имеют просветительские задачи!
– Ну, давай поподробнее, – подначивала Александра.
– Вот, значит, мы расширяем кругозор зрителя… Мы ему даем информацию… Ликбез, как ты говоришь… Чтобы он знал про общество, в котором живет… Слушай, я не очень умею-то!
– А как пел, когда интервью давал! Что, твой пиарщик тебе суфлировал, что ли?
– Это как?
– На ухо шептал.
– Нет, он мне речь написал… Я сейчас не помню… Вернее, выпил уже много… Давай в другой раз, а?
И Боря покосился на диктофон.
– Я тебе помогу, Борик, не напрягайся. Твои программы, как ты сказал, предназначены расширять кругозор народа и повышать его общий культурный уровень, – я верно излагаю? Народ двадцать первого века должен знать, на ком женат известный футболист и с кем спит популярная певица, что ел на ужин знаменитый писатель и тампонами какой марки пользуется новая звезда экрана…
Боря с некоторым недоверием посмотрел на Сашу. Та невозмутимо продолжала:
– Задачи современного просвещения неизмеримо усложнились по сравнению с девятнадцатым веком. Если тогда нужно было обучить людей читать и писать, то сегодня перед телевидением стоит благородная задача вписать каждого гражданина в контекст общественной жизни! Ленин когда-то сказал, что даже кухарка должна уметь управлять государством, но сегодня мы можем гордо заявить, что гуманно сняли с кухарки столь непосильную задачу и сформулировали ее более человечно: современная кухарка должна себя чувствовать достойным членом общества, одной большой семьи, где она каждого знает в лицо и всю его подноготную…