Роль труда в процессе превращения человека в обезьяну
Шрифт:
Член. Знаю я, как ваш брат партийные взносы платит! Небось каждую копейку зажать норовит! Нет, чтобы...
Редактор. Ладно, этот вопрос выяснится. Оставим пока этот вопрос. Гораздо важнее сейчас узнать, что же такое произошло в мире, раздираемом международными противоречиями.
Корреспондент. Ладно уж, оставим. Это все равно выяснится. Сейчас, конечно, важнее, что происходит в мире, раздираемом международными противоречиями, чем наши мелкие неизжитые интересы.
Обозреватель. То есть как это мелкие?!
Редактор. Это у кого
Корреспондент. Не будем в такое время ставить точек над I, товарищи. Произошло событие исключительного значения. Сегодня ночью президент Трумен прислал товарищу Сталину телеграмму, в которой сообщает, что, ознакомившись с его гениальным произведением "Относительно марксизма в языкознании", больше не хочет быть марионеткой в руках Уолл-стрита и просит забыть все и принять его в кандидаты.
(Общее потрясение)
Редактор. Вот это да! Вот это здорово! Сначала фюрер, потом Трумен и оба как Форресты! Вот это да!
(Входит Известный писатель)
Известный писатель. А! Мое почтение авторскому коллективу, еще не удостоенному Сталинской премии. Тоже изволили пожаловать?
Корреспондент. Тоже товарищ Симонов. Дела-то, дела! Прямо фокус. А?
Писатель. А что же за фокус? Обыкновенное дело: будем переходить к коммунизму. Факт.
Член. То есть как это будем?
Писатель. А вот так и будем. Обыкновенное дело. Вызвали и скажут: так, мол и так. Созрели? Созрели. Ну и переходите. Факт.
Редактор. А ведь правда! А? А? Что же, мы разве не созрели? Уж давно созрели! Так чего же не переходить? Сразу же и перейдем! Чего только зря время терять?
Писатель. Факт!
Обозреватель (осторожно). Вот это самый раз. И деньги отменять будут?
Писатель. Вам сразу все подай. Так сразу и деньги отменяй. Сначала хлеб бесплатный сделаем, а потом видно будет.
Обозреватель. И это гениально. А как там насчет долгов, не слыхали? Хлебом нельзя будет отдавать?
Писатель. Можно.
Обозреватель (орет). Ура! Да здравствует коммунизм! А когда начнется?
Редактор (перебивает). Скажите, пожалуйста, а как там насчет потребностей?
Писатель. А это смотря насчет каких потребностей. Есть, к примеру, у тебя потребность повышать производительность, пожалуйста, повышай, с полной нашей радостью. Или, скажем, есть у меня потребность воспеть в реалистической поэме творца нашей счастливой жизни, сколько угодно! Только воспевай. Даже еще бумаги выдадут: может быть, в двух сериях с продолжением воспевать будешь. Вот и все. Факт.
Член. А как со всякими пережитками, с родимыми пятнами и отрыжками проклятого буржуазного прошлого и капиталистического окружения?
Писатель. С какими такими пережитками, пятнами и отрыжками? Нет у нас ничего такого. Пережили пережитки.
Корреспондент. Уже?
Писатель. Вот именно.
Член. Ну, тогда так. Раз нет пережитков. Тогда, конечно. Переходим в светлое царство коммунизма под солнцем Сталинской конституции и лампочки Ильича.
(Входят
Писатель. Приветствую знатного лауреата товарища Титькину! Сколько надоили, дорогой товарищ?
Доярка. Пять тысяч. И еще надоим. А где тут, товарищ писатель, ситчика дают?
Писатель. Вот это здорово! 5 тысяч. (Записывает) В поэму!
Доярка. Куда?
Писатель. В лучшую поэму. Факт.
Доярка. Уж вы меня, пожалуйста, представьте перед колхозным крестьянством в новом платье с зеленым бантом и, чтобы всюду был перманент. А еще, чтобы цыцки были полные.
Писатель (записывает). Непременно. Есть в колхозе перманент. И чего, чего у нас нет! В новом платье... А какая отделка на платье? Лучше пунцовая с трактором. (Записывает) И идет с заводов трактор по советским нашим трактам. Очень замечательно. И про цыцки... Вот это очень замечательно, про цыцки. Только, чтобы цыцки были полные, надо для реализма убедиться самому. Пощупать, так сказать, для социалистического реализма.
Доярка. Щупай, пожалуйста. Не фальшивые, своим трудом нажитые на родное рабоче-крестьянское государство. Небось не на помещика.
Писатель (щупает). Хорошие цыцки. В поэму.
Доярка. Не в том сейчас дело. Скажите лучше, чего вызвали?
Рабочий-рационализатор (подходя). Зачем вызов? Ась? Надо сразу знать, как тебя рабоче-крестьянское государство вызывает. Небось государственный вопрос будут принимать.
Писатель (хитро подмигивает). Да уж будет вопросик такой, что любая другая капиталистическая держава шею себе на таком вопросике сломит.
Рабочий. Вот и у меня такая думка. Прихожу это я со смены, после выполнения и перевыполнения, а Манька еще у крыльца меня сторожит. "Слышь ты, - говорит, - отмывай харю скорей, да беги в партийный дом добавку к Сталинской премии получать". Я и прибыл, отмывши-то харю.
Корреспондент. За чем придешь, того никогда не найдешь, товарищ Многостаночников. Тут поглубже, брат, фрезеруй. Дела.
Тенор (хранивший глубокое молчание). Что касается меня, то я единственно абсолютно интересуюсь дилеммой [вариант: идеей фикс], до каких эпох будут давать разоблаченным в историческом постановлении от 10 февраля 1948 года об опере Вано Мура "Великая Дружба" всяким эстетам, формалистам и космополитам иметь от себя детей. И сегодня это дитятко абсолютно получит свой финита ля комедия!
(Повернувшись на каблуках, уходит)
Писатель. Факт!
(Уходит в другую сторону)
(Входит Ректор Московского университета)
Ректор. Никто не знает, зачем вызвали? С завтрашнего дня начинаем жидов бить во славу великого русского народа?
(Уходит)
(Входит Дипломат. Быстро и озабоченно подходит к группе)
Дипломат (тревожно). Зачем вызвали?
(Мгновенье стоит, тупо смотря на присутствующих, и проходит дальше)
(Входит Секретарь райкома. Подходит к группе)