Ролевик: Рейнджер
Шрифт:
– Так что, мне одной заходить? – громогласно вопросила… эээ… тётка гренадёрских пропорций.
– Это мы как раз и выясняем. Все, кто считает себя наследниками – внутрь, остальные – брысь за дверь. Если кто-то понадобится, позовём. Староста, станьте-ка у двери, чтоб лишние не лезли.
В помещении остались, кроме меня и старосты, та самая гренадёрша с блёклым и, мягко говоря, некрупным мужичком, в глазах которого иногда мелькали лукавые чёртики, и парень лет двадцати. Именно 'парень', а не мужчина, хоть взросление в этом мире, да ещё и на селе,
Тётка раскрыла было рот, но староста молча показал ей кулак. Та хмыкнула пренебрежительно, но всё же вняла предупреждению.
– Завещание есть? – начал я опрос участников процесса.
– Да чего там только нету, может, и это тоже лежит где-то, – изрекла тётка.
– Я спрашиваю – последняя воля покойного была?
– Конечно, была! Сколько раз, бывалоча, говаривал, что всё, мол, что ни имею – тебе, Зираина, оставляю, вот как сейчас помню… – староста выразительно хмыкнул, тётка умолкла на полуслове.
– Свидетели этого есть? – дело начало проясняться. Или так только кажется?
– Какие ещё свидетели?!
– Кто-то ещё слышал это и может подтвердить?
– Что значит 'подтвердить'?! Я – женщина честная, положительная, вон, хоть кого спроси, хоть мужа моего! Ишь, проверять меня надо, а?! Да я…
– Ясно, свидетелей нет.
– Нету… – как-то сразу сдулась скандалистка.
– Тогда так, – продолжил я, – сперва определим, чьё наследство делим.
– Моё, конечно! – тут же заявила тётка.
– Я спрашиваю – кто наследодатель?
– ?! – молча ответили мне четыре пары глаз.
– Кому имущество принадлежало до этого?
– Мне и принадлежало, по справедливости!
Тётка начала меня доставать. Главное, никто и рот не успевает открыть, как она уже глушит.
– До того, как это стало наследством – кому принадлежало?!
– Так понятное дело, покойничку…
– И кто у вас умер?
– У нас?! – удивилась тётка. – А что, у нас кто-то умер?! – спросила она у мужичка рядом.
Уффф… если осталось наследство – то явно ведь кто-то умер, или я чего-то не понимаю?! Я так и попытался ответить:
– Ну, разумеется…
Тут тётка перебила меня воплем:
– Кто?! Когда?! Марик, у нас кто-то умееееер! – она попыталась пасть на грудь своему мужу, который был чуть ли не вдвое меньше неё ростом. Забавное было бы зрелище, если бы настроение у меня было получше. Староста всё это время страдальчески возводил очи горе и молчал.
– Цыц! Всем молчать! Отвечать, только когда спрашиваю, и только тому, кого спрашиваю! Пока не разрешу – рот не открывать! – гаркнул я.
– Староста, сам-то знаешь, что и чьё делим?
– Хутор… – не кисло, однако. Хотя… тут многое зависит от того, какой хутор и где расположен.
– Кому принадлежал раньше – я старосту спрашиваю! – пресёк я попытку
– Селиму Полуногу, – изрёк дядька и замолчал, будто сообщил всё, что нужно. Вот как тут не зарычать?! Местные знают всё и про всех, часто больше, чем человек сам о себе подозревает. И по умолчанию считают, что все вокруг знают то же самое. Но мне-то ничегошеньки из местных реалий неведомо!
– И кем он был? Стоп! – тут же поправился я. – Не так. Кем он приходился наследникам? У кого степень родства ближе?
Староста старательно зашевелил губами, глядя в потолок и загибая пальцы, пару раз выглядывал в коридор за консультациями и, наконец, пришёл к выводу:
– Так, одинаковая… Она, стало быть, через Селимова деда родня, а он, наоборот, через бабку евойную. Она его деда свояку…
– Стоп! Без подробностей. Придётся делить поровну, раз так.
Тётка попыталась возмутиться. Я, как раньше староста (как же его зовут-то?), показал ей кулак, только на моём потрескивали небольшие разряды наполовину сформированной молнии. Подействовало.
– Где хутор находится?
И тут мне стало плохо…. Оказывается, до того имущества больше недели на наш счёт добираться – если верхами и налегке. А если с обозом, с имуществом, для вступления в наследство, то и вовсе грустно становится. С перепугу мозг заработал в поисках альтернативных путей решения проблемы, и кое-что начало наклёвываться. Прежде всего, определить реальную ценность имущества, потом – выяснить, кому и для чего оно надо.
– Как давно прежний хозяин умер?
– Ну, полгода у нас тут спор идёт. Пока нам весточку привезли с оказией. Да там пока узнали, что родня есть, а стало быть – и наследники…
– То есть хутор скоро год как стоит бесхозный?! Причём первое время считался выморочным, грабь – не хочу?! И к зиме его никто не готовил?!
– Ну… выходит, так и есть.
– И за каким хоботом вам эти руины?! – взревел я и тут же осёкся. Земля. Землю-то никто и никуда не унёс. Не знаю, есть ли тут крепостное право или его аналог, какие условия и тому подобное. Но, в любом случае, хутор – это СВОЯ земля. Как ещё не поубивали друг друга соперники?
– Давай ты для начала, – кивнул я тётке. Всё равно ведь никому слова вставить не даст. – Что собираешься делать с землёй? Неужели переселяться будешь?
Но скандалистка внезапно превратилась в скромницу. Стояла, теребя край передника и потупив голову – ну, гимназистка-отличница, пионерка, блин, невинная. Даже вон зарумянилась.
– Ну… я… это… – тётка глубоко вздохнула, как будто нырять собралась, и разразилась речью:
– Да подарить я хотела, этому вот охламону! – тётка ткнула пальцем в спину другому претенденту на наследство. – Он же, придурок такой, жениться даже не может! Вырос, вон, оглобля, а тощий, как стрекозёл, жена б его хоть откормила, непутёвого! На двадцать лет подарить ему хотела, оболтусу, чтоб знал тёткину доброту и слушался, что умный человек советовать будет!