Роли леди Рейвен
Шрифт:
Она снова замолчала, на сей раз надолго. Я, затаив дыхание, ждала и ждала, а старая ведьма застыла замшелым истуканом, будто неживая. И молчала.
— Вы рассказали? — Я все же не выдержала. Нужно было докопаться до правды.
— Рассказала, деточка. Что нужно — рассказала, о чем нужно — умолчала, подтвердила все, что велели. Верила, глупая, что снимут слепое проклятье. Потом поняла только — спасибо, что жизнь сохранили, побоялись, что подозрительно будет, если помру после допроса. Только это их и остановило. Вышвырнули на улицу — и живи как знаешь теперь. А жить-то хотелось, несмотря ни на что — хотелось.
— Почему же вы мне сейчас
— Ай, деточка, столько лет прошло. Костлявая вот-вот сама придет мои пороги обивать, ей посредники не нужны уже. Кто я? Старуха слепая, от горя ополоумевшая. Правда все то или нет — тебе судить. И что со знанием этим теперь делать — тебе решать. Я тогда им по своему усмотрению распорядилась, тебе теперь передаю, владей. Мне оно больше без надобности.
Я вышла из дома Коннеров в состоянии глубокой задумчивости.
На ложь все сказанное похоже не было — слишком много живого, неотболевшего звучало в речи профессиональной ведьмы. Она верила в то, что говорила. А вот не придумала ли, чтобы верить?
Зачем?
И правда, прошло тридцать лет. О чем там говорить, даже изобретатель новой печати уже мертв, а из всех тех, кто работал в департаменте в те годы, только Трейт, тогдашний двадцатилетний стажер, и остался. Вряд ли найдется хоть кто-то, кого можно призвать к правосудию, чтобы восстановить справедливость.
Да еще и понять бы, какую справедливость.
Если принять слова старухи за чистую монету, что мы имеем? Таинственный шепелявый профессор устанавливает Майку, а скорее всего и не только ему, печать за два года до ее изобретения. Отсюда можно предположить, что эта печать — экспериментальная, пробная версия. И, очевидно, как и в любом эксперименте, что-то пошло не так, что-то в печати оказалось недоделано, недоработано. Следы этой недоработки быстренько подчищают, старательно подгоняют дело под обычный магический срыв. Отсюда два варианта. Либо работу профессора покрывало государство, а какому королю нужна огласка в деле экспериментов над людьми? Либо у профессора имелись очень влиятельные друзья.
И то, и другое не сулило человеку, решившему вытряхнуть наружу скелеты из старых шкафов, ничего хорошего. Дочери опального виконта для полного счастья только и не хватало напороться на недовольство короны или на недовольство приближенных к короне.
И в то же время история цепляла, манила. От нее веяло страшной, неразгаданной тайной пыльного прошлого. Дунуть — и прикрытый этой пылью карточный домик написанной истории рассыплется, перестанет существовать, открывая миру то, что произошло на самом деле, а не было придумано для красоты. В той книге, что подарил мне отец, целая глава посвящена изобретению печати Стэнли и тому, какой благоприятный эффект она произвела на развитие магической науки и благополучие людей по всему миру. После всех тех дифирамбов, которыми воспевался труд изобретателя, оставалось только причислить его к лику святых, не иначе. А теперь я узнала, что он в лучшем случае мошенник, похитивший чужую разработку, а в худшем — безжалостный убийца, положивший на пути к своей цели множество невинных людей.
Цель оправдывает средства, так?..
Роль 7
ДОЧЬ СВОЕГО ОТЦА
Я вдруг поняла, что даже не смотрю, куда иду, погрузившись в собственные мысли. А поняла я это, упершись в перегородившую проход толпу. Опомнившись, я огляделась, пытаясь определить,
Люди толкались, о чем-то невнятно переговаривались и не торопились расходиться. Я уже собиралась повернуть назад и пуститься в обход — хватит с меня столпотворений, не хватало еще на каких-нибудь пулеток натолкнуться, — как позади раздалось удивленное:
— Леди Эрилин? Что вы тут делаете?
Я обернулась и встретилась взглядом с Тарном Гейлом. В нескольких футах за его спиной стоял департаментский экипаж.
Мне стало стыдно и неловко. Люди работают, а я прохлаждаюсь по практически личным делам. А что личные дела касаются чуть ли не государственной тайны — дело десятое. И архивом не отговоришься, он находится даже не в этом округе.
— Я…
— Фон привел? — предположил криминалист, не дожидаясь моих объяснений. — Это хорошо, идемте, вы мне поможете.
Фон?
Я вынырнула из болота внутренних переживаний и размышлений и поняла, что коллега прав. Сюда меня действительно привел фон.
Вокруг притягательно разило магией. Она пропитала воздух гаммой ароматов, сгустилась так, что становилась почти осязаемой. Задумавшись, я даже не обращала внимания на подергивание печати, зато теперь ощутила его сполна. Ужасно захотелось прижаться спиной к чему-нибудь, чтобы унять зуд, но вместо этого я поспешила за Тарном, вбурившимся в толпу с грозным ревом «Р-разойдись!».
— Что здесь случилось? — Я нагнала криминалиста и пристроилась за его плечом.
— Облава на самоучек. Говорят, вместо нескольких юнцов, как утверждал осведомитель, наши напоролись на целое гнездо, в итоге многим удалось уйти. Допрашивать схваченных маги будут, а наше дело… сами понимаете.
Понимаю. Наше дело — магические следы и трупы.
Вслед за Тарном я вошла в темный подъезд. Здесь к ароматам магии примешались и самые обычные, куда как менее приятные и возвышенные.
Дверь в квартиру на первом этаже была распахнута, и было видно, как внутри, экспроприировав на нужды дела помещение, два констебля и маг из департамента ведут опрос свидетелей. И вся толпа, что толкалась на улице, очевидно, состояла из тех, кто горел желанием дать показания. Люди вообще любили доносить на магов-самоучек, особенно вот так, постфактум. «А я всегда-а подозревала, что они такие-нетакие-этакие! Вы еще Джека-разбойника из во-он того дома проверьте! Он если и не колдун, так уж жулик точно!» А ведь по правилам полагалось все эти «наводки» проверять…
И тут я искренне порадовалась, что не работаю в отделе по устранению незаконной магической деятельности. А еще подумала про ведьму Коннер и понадеялась, что ее никто не упомянет. За шарлатанство ей грозил штраф и несколько месяцев исправительных тюремных работ. Ни того, ни другого я слепой старухе не желала.
Мы же с Тарном поднялись на второй этаж. Здесь перебаламученный магический фон смешался в такую карусель запахов и красок, что я невольно поморщилась и привычно попыталась от него отстраниться. На факультете для запечатанных был спецкурс по контролю и развитию способностей. Название громкое для пяти занятий с уставшим от жизни профессором, безынтересно бубнящим одни и те же лекции уже который год подряд и не реагирующим на вопросы студентов, но некоторую пользу я из них все же выжала. Например, научилась приглушать чувствительность своеобразного дара. А вот техник для его усиления, увы, придумано еще не было.