Роман "Девушки"
Шрифт:
«Самый прекрасный день»,
Октябрь, 1926 г.
Мужчина, читающий брачные объявления, может освободить, одного за другим, многих мужчин, находящихся в нем: мужчину, который смеется, мужчину, который желает, мужчину, который размышляет; в этом «мужчине, который размышляет», есть еще мужчина, который плачет.
Мужчина, который смеется. Да! Он насмеялся вдоволь. Прекрасное мнение большинства этих бедняг о самих себе. Огромная цена, придаваемая золотистым волосам и католицизму. Надлежащий рост господ. «Наследства», которыми располагают эти девушки, но какого рода наследства? По смешному идешь, как по ковру.
На второй странице газеты: «Дирекция предоставляет себе в распоряжение трех читателей, давая им
1 Земельное владение.
163
достижения их замыслов, а при желании (да-да!) готова написать подписчикам в указанном духе, по два франка с половиной за письмо».
На последней странице — афиша «дамы-детектива и ее ищеек, методов слежки и т.д.» Прекрасно. Создавая семью, надо подумать обо всем (но не сама ли директриса газеты, эта дама-детектив, Пенелопа, готовая распустить то, что соткала?). Неплохой пункт также и афиша «Быстрых ссуд": известно, во что обходится женщина.
Когда мужчина, который смеется, вволю насмеется, напрезирается и т.д. вплоть до мысли, если он язвителен: «Поистине, честная война смела бы весь этот маскарад» (правда, добавляет этот бесчестный мужчина, один из ужасов войны, на который не обращают надлежащего внимания, — то, что женщины от нее избавлены); когда мужчина, Который смеется, вволю насмеется, он нажимает кнопку и появляется мужчина, который желает.
Мужчина, который не прочтет без дрожи: «Девушка, 22 лет».
За каждым объявлением — лицо, тело и черт знает что (это вполне может быть сердцем). За этими шестью страничками текста — сто пятьдесят живых женщин, живущих в настоящее время; и каждая требует мужчину (а почему бы не я?), и каждая, поскольку она здесь, готова к авантюре, законной или незаконной (законная, конечно, в тысячу раз хуже, но женщина дошла до такой степени отчаяния, что предлагает себя любому).
Л Мужчины… Они требуют «солидных состояний». Мы ведь прочли: «Господин желает познакомиться, с целью последующего брака, с юной прелестной особой, имеющей солидное состояние». Точка. Это всё. Вы… Юная, прелестная и состоятельная. Я… Ну да, я — «господин": вы недовольны? Большинство из них, несмотря ни на что, уточняет: «господин с положением», — хлеб и постель. Постель сначала. А что может быть естественней, респектабельней этого требования? «Под одеялом не чувствуешь больше нищеты», — как великолепно сказала нам одна марсельская шлюха (там чувствуешь порой другую нищету. Но вопрос не в этом). Мужчина алчущий, пред чьими очами эти странички, видит женщин волнующихся, как море, рычащих, как римская арена, когда выпускали зверей. Их слишком много; это обескураживает: таков любитель перед двумя тысячами музейных экспонатов. Стадо женщин на закрытой арене. Зловредных, как звери на арене, и все же, как и те, полуневинных и безоружных: все жертвы, даже самые худшие. Требуется лишь выстрелить в кучу… Подпорченные, грубые, скотские, жулики и вымогатели, — все лучники находятся наверху, выбирая добычу. Какая угроза нависла над женским народцем! Верх искренности и верх мерзости; все разочарования, все социальные драмы, вплоть до счастья, варятся в этом ведьмовском котле, каким является свадебное обозрение. И гротеск, и патетика, как во всем в жизни, а это — сама жизнь. Экстракт жизни.
164
Мужчина, который размышляет, он-то видит в маленьком брачном листке, столь смешном с одной стороны, социальное колесико первостепенной важности.
Мы прочли однажды в объявлении, расхваливающем отель курорта, следующую заманчивую формулу: «Избранные отношения». И часто слышишь, как один человек говорит другому: «Идите же к X. Там вы завяжете отношения».
Здесь всякое благороднорожденное существо вздрагивает. И пред взором возникает словцо старой аристократки, истерзанной визитами докучливых субъектов, которая оставила внукам в качестве основного приказа: «Главное — не завязывать
И, однако, вслед за первым движением, ощущаешь всю жуть, порожденную отсутствием отношений. Представляется великое множество прекрасных вещей, которых не хватает людям просто потому, что из-за отсутствия отношений они не знали, в какую дверь стучать. И это, конечно, трагедия: двери, которые как бы просят, чтобы их распахнули на эдемы; но их не распахивают, потому что люди прошли мимо них.
Существа, всю свою жизнь ожидающие существо, созданное для них, — оно всегда существует — и которые умирают, так и не встретив его: мужчины, не нашедшие, как применить свои дарования и изнуряющие себя примитивной работой; девушки, не вышедшие замуж, но которые осчастливили бы мужчину и себя; люди, прозябающие в нищете, тогда как есть для них благотворительные общества — все это потому, что они не знали, где способное их полюбить существо; где это благотворительное общество. Проблема, которая может стать наваждением.
И он переходит от большого к малому. Есть книга, которая в определенный час могла бы вас поддержать и о которой не знаешь. Есть город, в котором заперт предмет вашей любви; лекарство, которое спасло бы вас; комбинация, которая позволила бы вам выиграть время. Все это вас ожидало, но никто вам на это не указал, потому что вы лишены необходимых связей. Земля обетованная окружает вас — вы этого не знаете. Как оса, которая долго, пытаясь выбраться из комнаты, бьется с жужжанием о стекло, в то время как окно полуоткрыто в нескольких сантиметрах от нее. Меня швыряют в воду со связанными руками, не научив приему, позволившему бы освободиться; но прием этот существует.
Эти перекрещивающиеся дары и призывы подобны птицам, не пересекающимся в громадном пространстве; наконец, некоторые соединяются и улетают парами. Монтень говорит, что его отец желал бы видеть в каждом городе «условленное место, в котором могли бы очутиться те, кто в чем-либо нуждается. Один хочет спутника, чтобы уехать в Париж. Другого интересует слуга с определенными качествами. Третьего — учитель и т.д.» И он приводит в пример двух «весьма достойных господ», умерших в нищете, но которых поддержали бы,
165
если бы знали о их печальной ситуации. Разумеется, первый, кто замыслил поставить газету на службу человеческим желаниям, заслуживает памятника. Все, что способствует встречам, подлежит одобрению, даже когда речь идет о встречах с сентиментальной целью; и, вопреки всему мерзкому и посредственному, что в них заложено.
Пожилая дама, рекомендующая родным с затаенной грустью: «Главное — не завязывать отношений!» — уготавливала тем, кто ее послушался бы, все драмы неудовлетворенности, драму души и драму тела, а кроме того, жестокое сожаление для тех, кто готов был прийти на помощь, но не пришел. Замыкание в собственной скорлупе благотворно только для незаурядных и сильных людей. Остальные слишком дорого платят за это. В своей комнате нельзя запереться безнаказанно. «Не посылают спать» ближних безнаказанно. Именно так, потому что замыкание в собственной скорлупе — если это не продиктовано высшими интеллектуальными соображениями — диктуется чаще всего ленью, эгоизмом, бессилием, словом, «страхом жизни», о пагубных последствиях которого для человечества еще недостаточно сказано.
ТЕРЕЗА ПАНТВЭН
Долина Морьен
ПЬЕРУ КОСТАЛЮ
Париж
6 октября 1926 г.
Любимый мой, снова вы не ответили мне! Бог этого не позволил; да будет благословенно его Имя.
Убежденная, что в вашем молчании таятся великие дела — вы, конечно, работаете, — я хочу уважать это молчание. Да, до самого Дня Всех Святых 1. Тогда я пошлю вам еще один стон.
Целую вашу правую руку, ту, что пишет.
Мари Паради
P.S. Не ставьте ваше имя на конверте.