Роман о Ное
Шрифт:
– Что это с ним?
– начальник озадаченно потер мясистое ухо.
– Он о потопе предупредил.
– Милена все еще не пришла в себя. Голосок ее едва заметно дрожал.
– Сказал, что готовит списки спасения.
– Что-что?
– очки у начальника поехали вверх. В задумчивости он потянулся пальцем к стеклам и чуть не выткнул себе глаз. Милена ахнула. "Сглазил!
– с трепетом поняла она.
– Только раз посмотрел и сглазил!"
Отныне события тронулись под гору, все более набирая скорость. С теми, кто владеет технологией "сглаза", ссориться не рекомендуется, а о том, что Ной способен на
Вечером, черпая ложкой приготовленный Наденькой суп, Ной устало пожаловался:
– Иссякает, Наденька. Каждодневно и ежечасно. Я же чувствую. Хочется мир спасти, очень хочется, а как? Где, спрашивается, силы?
– Ты самый лучший, - Наденька почтительно стояла в углу кухоньки. Жиденькая ее косичка змеей выползала на грудь, желтым удивленным бантом смотрела в рот рекущему Ною.
– Теперь да, теперь так, - соглашался он.
– Но почему? Потому что всем на плот хочется. Всем!
– он погрозил Наденьке пальцем.
– Но всех нельзя. Потому что остойчивость, понимаешь? Центр тяжести и архимедова сила. Перегрузим на одного-единственного человечка - и все! Потонем. Это ты понимаешь?
Наденька робко кивала.
– Непостижимо!
– бормотала она.
– Такая задача! Решать за всех!
– Не все спокойно в мире, Наденька. В список должны попасть избранные...
В дверь позвонили. Продолжая поглощать суповую лапшу, Ной не повел и ухом. Наденька проворно убежала в прихожую, через минуту вернулась с рыжей Миленой.
– Вот, - секретарша смутилась.
– Рулет вам принесла. К чаю.
Башенкин неспешно отложил ложку, утерев губы, принял рулет, словно ключ от сдаваемого города, кивнул на табурет.
– А волосы все же крашенные? Признайся!
– Что?
– Милена растерялась.
– Нет. То есть да. Немного и давно.
Путаный ответ удовлетворил Ноя. Выложив на стол руки, глазами он совершил бросок к окну, но вырваться на волю не получилось, - не пустили цветастые шторы.
– Наденька!
– строго сказал он.
– Почему это?
Девушка понятливо метнулась вперед. Шторы со скрипом разъехались, взор Башенкина беспрепятственно пробил стекло, унесся в черное небо.
– Звезды, - глухо сказал он.
– Они вокруг и около. Я вижу их даже во сне. На планете Плутоний нас ждут...
Голос его звучал заповедно, чуточку даже дремуче. Тела дам благоговейно содрогнулись.
Глава 5
На четвертый день сдался главбух, дама в золотых очках, напудренная до неестественной белизны, с золотой брошью над обширными холмами груди. Главбух ведала премиями и путевками, в институте ее побаивались даже больше, чем директора. И вот эта львица сама вдруг нагрянула к ним в отдел. Держалась она, впрочем, твердо - аршинные каблучки ставила с назидательным прищелкиваньем, румяным лицом изо всех сил изображала скуку и спокойствие. Пара дежурных фраз, несколько тренировочных вздохов. Вопрос, обращенный к Башенкину, главбух задала с должной порцией интонационного яда.
– Ну-с, Ной Саныч! Когда же нам ждать вашего потопа?
– Странный вопрос!
– подчиненный одарил ее дерзкой усмешкой.
– По-моему, УЖЕ. Или я не прав?
– Хмм... Что же получается? Теперь, значит, это растянется
Ной сурово покачал головой.
– Сорок, милая моя. Сорок!
Названная "милой" главбух остолбенела. Раскрыв и закрыв рот, шатаясь, вышла в коридор.
А за окном и впрямь лило как из ведра. Дождь требовательно стучал в стекла, в водосточных, туго наполненных трубах бурлили потоки. Дикторы телерадио наперебой вещали о городских заторах, о залитых подвалах. На иных улицах сметливые мальчишки уже перевозили пассажиров на резиновых лодках. Цены за провоз росли на глазах. Резиновые сапоги не спасали, тут и там посреди проспектов бессильно парили заглохшие машины. Могучие КРАЗы растаскивали транспорт буксирами, люди глазели в окна и дивились обилию влаги.
Не верить более Ною стало невозможно. Сработало некое таинственное реле, замкнув нужные контакты в сознании коллег. От прежнего скепсиса не осталось и следа. Отныне телефон у Башенкина разрывался от беспрерывных звонков. Спаситель человечества коротко опрашивал звонящих, записывал фамилии на листок, сам первый, не прощаясь, клал трубку.
Вечером не выдержал начальник. То есть сам он, возможно, сумел бы удержаться, но жена Танечка, нервно хихикнув, посоветовала:
– Ты бы тоже позвонил, что ли.
– Куда?
– ЕМУ. Сам видишь, что на улице делается?
– Ну?
– Вот и позвони. На всякий случай. Мало ли что.
Начальник не стал уточнять, кому именно звонить. Он все понял. После минутного колебания действительно полистал блокнот, найдя телефон Башенкина, позвонил.
– Ной Александрович?
– тон он все же взял шутливый.
– Я тут насчет погодки. Так сказать, проконсультироваться...
Сухой голос подчиненного огорошил:
– Ваш инвентарный номер?
– Что?.. Вы, должно быть, меня не узнали. Это Борис Федорович беспокоит.
– Вот я и спрашиваю вас, Борис Федорович: назовите свой инвентарный номер?
– Но у меня... Я не знаю никакого номера.
– Ах, не знаете! Тогда звоните после тридцатого.
– Подождите! Я хотел спросить...
– Что хотели спросить?
Пауза показалась начальнику бесконечной. Он чувствовал, как по лбу стекают капли пота. Или не пота? Может, уже протек потолок, и дождь накрапывает на макушку?
– Вы хотели спросить про ЭТО?
– в голосе Ноя угадывалась насмешка. Борис Федорович сник.
– Хорошо, я подумаю о вашей судьбе. А пока запомните: вы - номер дабл-ю сорок четыре.
– Спасибо...
– Начальник дрожащей рукой опустил трубку, бессмысленно оглянулся на супругу.
– Вот, кажется, договорились...
Услышав щелчок отбоя, Ной удовлетворенно вздохнул. Последняя крепость пала. Народ поверил в него окончательно.
Глава 6
Правый бок ему согревала рыжеволосая Милена, левый Наденька. Обе спали крепко и сладко, не сомневаясь, что на спасительном плоту им сидеть в первых, крытых плюшем рядах. И этой же ночью, ближе к утру, Ной ощутил смутное беспокойство. Проснувшись, он некоторое время лежал, прислушиваясь к себе, пытаясь понять, что же его разбудило. Размеренно бурчал трубопровод кишечника, колесил по кругу и постукивал на стыках сердечный вагончик. Внутри все было привычно и правильно. Неправильное затевалось снаружи. Осторожно он повернул голову, с опозданием поймав слухом внешние звуки, осознал наконец причину своей тревоги.