Роман с президентом
Шрифт:
Это было начало паники.
Отказ средств массовой информации сотрудничать с Верховным Советом и съездом выявили главное: неприятие населением самой идеи возвращения назад — в «светлое царство социализма». Таяла на глазах иллюзия лидеров оппозиции, что стоит начать драку в Москве — и огромные массы трудящихся поднимутся по всей России на защиту Советов.
Это сказалось и на настроении депутатов. Они быстро трезвели. Депутат Б. В. Тарасов из Самарской области в своем выступлении с трибуны съезда говорил:
«Я скажу тем, кто нас убеждал все время в наличии громадных марширующих колонн, только ждущих сигнала, что их ожидания
В этих условиях была предпринята отчаянная попытка прибегнуть к привычному коммунистическому обману — бросить населению приманку, сбить этим с толку, а потом, как всегда, обмануть. Тот же А. Тулеев предложил немедленно принять решение о снижении цен на хлеб, молоко, мясо, лекарства, детское питание. Но даже и об этой приманке они уже не могли прокричать в народ. В стенах Белого дома бушевала буря слов, но на улицу вытекали жидкие ручейки. Огромная политическая машина Верховного Совета и съезда работала вхолостую.
Изоляция депутатов усугублялась и тем, что Министерство связи, возглавляемое В. Б. Булгаком, отключило в Белом доме телефонную и телеграфную связь, прекратило вывоз и доставку почты. После снятия блокады Белого дома там было найдено 50 мешков неотправленной почтовой корреспонденции. Что касается междугородней связи, то она была отключена уже через 40 минут после выхода Указа Б. Н. Ельцина. Депутаты оказались отрезанными от регионов, на которые была их основная надежда. У них не было представления даже о том, кто поддерживает Советы, а кто Ельцина.
Стенограмма десятого Съезда зафиксировала «крик души» одного из депутатов у микрофона (не назвал себя): «Мы делаем хорошую мину при плохой игре… Мы должны получить окончательный ответ — совершенный переворот поддерживается только в Москве или на всей территории России. Если за нами Россия, давайте что-то делать!»
Основываясь на докладной записке Отдела писем Администрации президента, пресс-служба передала в СМИ информацию о том, что в ответ на Обращение президента от населения поступает большое число откликов (писем и телеграмм) в соотношении 5:1 в пользу Ельцина. Это имело огромное политическое значение, поскольку даже явные противники Б. Н. Ельцина в регионах, прикидывая «за» и «против», получив такую информацию, предпочитали занять выжидательную позицию.
25 сентября, через четыре дня после подписания Указа Ельцина «О поэтапной конституционной реформе», подразделения дивизии внутренних войск им. Дзержинского заняли позиции вокруг здания Дома Советов. Появление бойцов дивизии им. Дзержинского имело важное психологическое воздействие. Эта дивизия в глазах населения олицетворяла силу власти. Логика была проста: раз силы безопасности подчиняются В. Ерину, а следовательно Б. Ельцину, значит, назначенный Верховным Советом министр внутренних дел Дунаев — пустое место.
Особо хотелось бы отметить роль журналистов в эти дни. Профессионально они старались работать объективно. Они были как в Кремле, взаимодействуя с пресс-службой президента, так и в Белом доме, передавая информацию из окружения Хасбулатова. Но даже полученная из рук Хасбулатова информация работала против него.
Устроенная им 25 сентября пресс-конференция
Собственные информационные возможности оппозиции были минимальными. В здании Белого дома работало несколько передатчиков армейского образца. Но они выходили на радиолюбителей и не воспроизводились широковещательными радиостанциями. Сторонники Руцкого разбрасывали листовки за его подписью с призывом к бессрочной политической забастовке по всей территории России.
В эти дни я неоднократно говорил Борису Николаевичу, что одних его телевизионных обращений и телеинтервью недостаточно, что населению важно видеть президента не за кремлевскими стенами, и тем более не в окружении военных, а в обыденной обстановке. С большим трудом, не без поддержки Коржакова нам удалось убедить Бориса Николаевича «пройтись по Москве». В один из дней мы выехали в центр столицы, на площадь Пушкина — одно из самых людных мест города.
Никто не знал о предполагаемом выходе президента, и даже Служба безопасности не выезжала на место заблаговременно. С собой взяли лишь несколько охранников. Не было никакого оцепления. Естественно, вокруг президента тотчас же собралась толпа. С точки зрения безопасности, это было, конечно, рискованно. Разумеется, было очень важно, чтобы кадры о встрече с москвичами попали на телевидение, а высказывания президента — в сводки телеграфных агентств. В течение нескольких часов мне пришлось держать в резерве небольшую группу журналистов, до последнего момента не говоря им точного места встречи. Борис Николаевич был несколько удивлен, увидев в толпе телекамеры, фотоаппараты, магнитофоны.
— Я же хотел поговорить с москвичами, а не с журналистами. Откуда они взялись? Кто предупредил?
И с наигранной свирепостью он посмотрел на меня. Я развел руками: такова, дескать, воля Божья…
Впрочем, президент тотчас же, и с явным удовлетворением, начал отвечать на вопросы журналистов.
Для самого президента эта встреча оказалась очень полезной еще и с психологической точки зрения. Да, журналисты вовремя оказались на месте по подсказке пресс-секретаря. Но окружившие президента люди никем не организовывались. И по репликам, по вопросам, по лицам нетрудно было понять, что они доброжелательно настроены к Ельцину. Президенту важно было почувствовать это. Он вернулся в Кремль приободрившийся и явно довольный.
Через несколько дней президент еще раз «вышел в народ» по случаю концерта Мстислава Ростроповича, который специально прилетел в Москву, чтобы в очередной раз поддержать Ельцина. Концерт проходил под открытым небом, на Красной площади, широко показывался по телевидению и был воспринят как демонстрация поддержки президенту со стороны интеллигенции. На концерт пришла московская культурная элита. Ее симпатии были явно на стороне Ельцина. Когда была предпринята попытка создать Общественный штаб деятелей культуры при А. Руцком, организаторы столкнулись с явным нежеланием московской интеллигенции участвовать в нем. Штаб, в который должны были войти Ю. Власов, А. Шилов, Ю. Бондарев, С. Куняев, Т. Доронина, С. Говорухин, так и не был создан.