Роман с призраком
Шрифт:
— О господи! — прошептала Дженни, обернулась и спрятала лицо в руках.
— Дженни, зачем тебе было ходить к нему?
Джон чуть качнулся, его глаза, похоже, никак не могли сосредоточиться на жене. Его вид расстроил меня, он вымок под дождем, и волосы растрепались после пьянки. Его пальто было забрызгано грязью, а цилиндр сидел на макушке.
— Дженни, ты думала, что мне ничего не известно? — спросил он, глотая слова, уже не столь резким голосом. — Думаешь, я не знаю, почему Виктор приходит сюда обедать каждое воскресенье? Черт подери, женщина,
В ответ Дженни заплакала, обхватив лицо руками, ее миниатюрные плечи вздрагивали.
Джон осторожно протянул к ней руку, остановился и немного качнулся. Я увидела, что он смутился, вдруг поняв, что делает, и пришел от этого в отчаяние. Джон лишь высказал подозрение, и вот чего он добился.
Он несколько раз открыл и закрыл глаза, будто пытаясь отогнать пьяный туман, затем уронил руки по швам и пробормотал:
— Ты ему не достанешься. Я знаю, ты меня никогда не любила, но мой брат никогда…
Дженни резко обернулась, ее лицо застыло в ужасе.
— Джон, это неправда! Я любила тебя, и я все еще люблю. Как ты можешь вот так стоять и обвинять меня во лжи и обмане? Джон, не я, а Гарриет ходила к Виктору по поводу твоих долгов. Я все еще люблю тебя.
Слова Дженни привели Джона в состояние некоторой задумчивости, затем он сказал:
— Ты меня любишь так же, как в тот день, когда мы поженились?
Дженни слишком долго медлила с ответом. Джон Таунсенд обернулся, бросился к двери и гневно распахнул ее.
— Мы не возьмем милостыню из рук моего брата! — заорал он. — У Виктора ведь все есть, так? У него есть деньги, его здесь считают почти святым, а теперь он еще и мою жену заполучил. Так вот что я тебе скажу, женщина, — он добром не кончит!
Он захлопнул дверь так, что затряслась вся комната, а когда я обернулась, чтобы взглянуть на Дженнифер, то обнаружила, что та исчезла.
Комната приняла прежний облик. Красивая обивка мягких кресел сменилась вулвортскими покрывалами. На полу лежал тот же изношенный ковер, а в камине огонь больше не горел. Я снова осталась одна, но теперь уже в настоящем времени.
Эти эпизоды отнимали у меня много сил, так как внезапное появление и исчезновение Таунсендов каждый раз приводило меня в смятение. Нервы стали сдавать от встреч с прошлым, руки начали дрожать, я потеряла аппетит, о сне и думать было нечего, и мои мысли все время носились по кругу.
Новая проблема озадачила меня и не давала покоя. Как могло случиться, что уже столько лет с Виктора не снято клеймо позора, если я видела, что зло исходит от Джона? Виктор Таунсенд был хорошим, добрым и уважаемым человеком, который посвятил себя облегчению страданий людей и всю жизнь любил только одну женщину. Как могло случиться, что он, мученик, и Джон, пьяница и азартный игрок, поменялись ролями?
В
Я медленно и осторожно передвигалась по комнате, пытаясь определить, откуда доносится музыка. Приблизившись к стене, отделявшей меня от малой гостиной, я услышала, что пианино зазвучало громче. Музыка доносилась из малой гостиной.
Путь в нее лежал через мрачный коридор. К моему удивлению, дверь в гостиную оказалась чуть приоткрытой. Внутри горел свет.
Не без волнения я толкнула дверь, просунула голову в образовавшийся проем и обнаружила, что на другой стороне находится неизвестная мне комната.
Шумно горевший огонь освещал яркие обитые бархатом кресла, столы из папье-маше, диван, набитый конским волосом, статуэтки, стеклянные коробки, лиственные растения в горшках, теснившиеся на стенах фотографии.
Посреди потолка, к моему удивлению, горел электрический свет. Мой слух услаждали звуки музыки. Справа у стены стоял инструмент. Я сделала вдох и задержала дыхание.
Мой прадед в красивом темно-бордовом сюртуке, черных брюках, белой крахмальной рубашке и черном широком галстуке сидел за пианино и играл «К Элизе». Длинные волнистые волосы падали на лоб. По лицу Виктора было видно, что он глубоко погружен в музыку. Дженнифер, сидевшая перед огнем в длинном атласном платье, с восторгом и любовью смотрела на него. Наверно, я выглядела так же, поскольку почувствовала чары Виктора. Его мастерство поразило меня. Я застыла в дверях, раздираемая двумя желаниями — хотелось, чтобы эта музыка звучала вечно, и столь же сильно хотелось, чтобы он перестал играть и заговорил с нами.
Виктор действительно перестал играть, но лишь для того, чтобы некоторое время посидеть, глядя на клавиши, будто ему понадобилась передышка, чтобы вернуться к действительности. Виктор излил свою душу в музыке Бетховена, а теперь ему надо было укротить ее. Дженнифер тоже сидела в ожидании, переживая только что сыгранную мелодию, не шевелясь и не желая, чтобы это мгновение исчезло. Я почувствовала, как ее восторг заполняет всю комнату.
— Ты можешь сыграть еще раз? — наконец спросила она.
Виктор обернулся и опустил руки на колени.
— У меня осталось мало времени. Скоро все вернутся домой.
— Они будут в восторге от твоей игры.
Виктор покачал головой.
— Дженни, они не должны видеть нас одних, иначе поверят тому, чего опасаются в своих сердцах, и увидят в нашем поведении то, чего на самом деле не было. — Его лицо помрачнело. — Или никогда не будет.
— Пожалуйста, сядь рядом со мной.
Виктор поднялся, заполняя собой маленькую комнатку, большими шагами подошел к креслу, находившемуся рядом с Дженнифер, сел и вытянул ноги. Он положил одну ступню на другую, его ботинки засверкали при огне камина.