Роман с призраком

Митчард Жаклин

«Риджлайн чемпион, остальные выйдут вон! Риджлайн чемпион! Риджлайн чемпион!» — скандировали девчонки.

После двух периодов Риджлайн был впереди уже на одиннадцать очков, а люди на трибунах вели себя так, будто снова наступил Новый год.

Чирлидеры выбежали на площадку. Это выступление называлось «Жар».

У нас есть сердце, и в нем есть жар, У нас есть ритм… Победы! У нас есть цель, у нас есть душа, И мы шагаем к… Победе!

Мередит балансировала на верхушке пирамиды, как вдруг, глянув на публику, заметила Бена.

Она не разволновалась,

нет! Это могло закончиться сломанным позвоночником. Она сымитировала поцелуй. Движение губ было настолько легким, что его не заметил никто, кроме Мэллори. И Бена. Тот улыбнулся. А когда Мередит и Нили спрыгнули на пол и мимо них бело-зеленым вихрем пронеслась Саша, Мерри прошептала:

— Десятый ряд снизу, двенадцатое место слева. Это он! Это он!

— Ты о своем парне? — спросила Нили.

Но тут вся команда под аплодисменты зрителей убежала с площадки.

— Какой парень? — навострила уши Ким. — А, тот парень! Где?

— Да вот он, прямо перед вами! — вспылила Мерри. — Парень в белой футболке и потертой кожаной куртке.

Она украдкой помахала Бену, который в ответ поднял руку.

За ее спиной Ким и Нили переглянулись.

Двенадцатое место слева в десятом ряду снизу было свободным.

В этом ряду вообще сидели только пожилые люди. Сексапильных мальчиков там не было.

Увидев пристальный взгляд сестры, Мэллори тоже обернулась и проследила за его направлением. На мгновение ей показалось, что она что-то видит. Воздух над сиденьем, куда смотрела Мерри, как будто дрожал и колебался. Но потом все исчезло. Мэлли уронила голову на грудь и прислонилась к плечу Дрю.

Чьи-то руки держали Оуэна над раковиной. Он давился и захлебывался. Потом руки умыли его и помогли ему прополоскать рот. Малыш попытался улыбнуться. Это было не так, как в прошлый раз. Если бы не рвота, можно было предположить, что он полностью здоров. Ребенок прильнул к рукам, которые осторожно начали снимать с него ползунки.

— Мы должны ехать домой, — толкнула Дрю Мэллори. — Оуэну снова будет плохо.

Они бросились к выходу, и Дрю поставил рекорд скорости в езде по боковым улочкам, спеша поскорее вернуться на Дорогу Пилигримов.

Когда они вошли в кухню, Большая Карла как раз вынимала Оуэна из сиденьица высокого стульчика. В эту же секунду у него начались позывы на рвоту. Увидев ворвавшихся в дом Мэллори и Дрю, испуганная Карла попыталась заслонить от них Оуэна.

— Это не то, что вы думаете, — заявила она.

— Мы вообще ничего не думаем, — ответила Мэллори. — Почему ты это сказала?

— Я хочу сказать, — замялась Карла, заливаясь краской стыда, — что я не собиралась просто смотреть, как он будет мучиться. Я ни за что не оставила бы его без помощи.

Мэллори не ответила. Карла с мальчиком подошла к раковине и ласково вытерла его губы полотняной салфеткой. Совсем как в видении Мэлли. Затем она выпрямилась во весь рост и накинулась на девочку.

— Что смотришь? Почему вы вообще сюда явились? Вы за мной следите?

Вы вбежали сюда с таким видом, будто ожидали увидеть, как я колю его булавками. Но я не виновата. И я ничего не могу поделать с тем, что его так часто тошнит!

Она посадила Оуэна в манеж, и он тут же начал плакать. Карла сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. Ее лицо переменилось, и Мэллори уловила в нем черты любящей матери и той молодой женщины, которой она была до трагедии.

— Мне кажется, что с ним все в порядке, — произнесла Карла. — Обезвоживания у него точно нет. И вообще, кроме этого эпизода, рвоты у него не было. Я все расскажу вашей маме, но уверена, что опасность ему не грозит. Простите, что я на вас накричала. Наверное, я испугалась. Ну, ну, мой мальчик! Какой хороший мальчик!

Карла села в кресло, прижала Оуэна к груди и начала осторожно покачивать его взад-вперед, одновременно поглаживая по голове. Вначале малыш был очень напряжен и все пытался вырваться из ее объятий, но постепенно расслабился. Карла прижала его к себе еще крепче. Во взгляде, устремленном на Мэллори, читалась глубокая грусть.

Мэлли подумала, что, наверное, Оуэн напоминает ей о собственном ребенке.

Поздно вечером Мэллори прошептала, обращаясь к сестре:

— Меня ужасно расстраивает то, что я не вижу, чьи руки держат Оуэна, когда у него начинается рвота. Я вижу его. Я вижу руки. И все! Хорошо, что на этот раз все обошлось. Быть может, у него аллергия на что-то в нашем доме.

— Это было бы слишком ужасно, — зевнув, ответила Мерри.

— Почему ты не осталась ночевать у Нили? — поинтересовалась Мэлли.

— Я устала, — отозвалась Мерри.

— Почему ты не надела ночную сорочку?

— Слишком устала.

— Кому ты там посылала поцелуи?

Мередит не ответила.

— Нам надо пойти завтра на эти похороны.

Мерри промолчала.

— Папа мне целую лекцию о Вьетнаме прочитал. О том, как оба брата ушли на войну. То есть оба сына мистера и миссис Хайленд. И один из них погиб. — Она помолчала, дожидаясь реакции Мередит, и, не дождавшись, продолжала: — В одном ты оказалась права. Старший брат назвал одного из своих детишек в честь младшего. — Мэллори снова помолчала. — Мерри! Ответь мне! Не игнорируй меня.

— Я тебя не игнорирую.

— Ты мне ничего не говоришь.

«Неспроста она не поехала сегодня к Нили, — думала Мэллори. — И то, что завтра нам в школу, здесь ни при чем». Пару раз в месяц Мередит ночевала у Нили и приезжала в школу на лимузине. Это было не похоже на Мерри — что-то скрывать от сестры. Она никогда и ничего от нее не скрывала. Просто не умела этого делать. А сейчас Мэлли пыталась прочитать мысли сестренки, но у нее ничего не выходило. В голове Мерри царил преднамеренно созданный там хаос из таблицы умножения и каких-то поэтических отрывков. Однако из этого совершенно четко следовало, что Мерри действительно есть что скрывать.