Роман с призраком
Шрифт:
— Что ж, Мередит, как женщине мне жаль, что ты не смогла быть со своим любимым. Во всяком случае, пока. Но как бабушка я рада, что на вашем пути встала непреодолимая преграда.
— Ты знаешь Хайлендов?
— Да. Меньше, чем некоторых, лучше, чем многих. Я знала и Дэвида, и Бена.
— Почему он был здесь, бабушка? Почему я полюбила его и почему он любит меня?
— Я не знаю. Могу только предположить, что он появился здесь, потому что его физическое тело привезли домой и потому что его мать оказалась
— Я думаю, его не отпустила миссис Хайленд.
— Возможно.
— Бабушка, я очень хотела быть с ним. Если существует жизнь после жизни, я чуть было не ушла туда за ним…
Бабушка Гвенни встала и подошла к краю хребта, глядя вниз, на всех своих детей в окружении бриллиантовых брызг воды. Это было зрелище, знакомое ей с детства. Но ее семью связывало нечто гораздо более важное, чем эти приземистые деревянные домики. Гвенни не думала, что их объединяет ум, красота или даже терпимость или одаренность. Нет, речь шла о верности, проистекающей из умения ценить радости жизни, какими бы незначительными они порой ни казались.
— Мередит, — наконец произнесла она, возвращаясь к костру, — у тебя на плечах слишком умная голова, чтобы допускать такое. И ты это доказала. И твоя сестра действовала правильно, вцепившись в тебя и удержав здесь. Только так и мог поступить близнец. Но мне знакомо это чувство, это желание присоединиться к ушедшему.
— Вера?
— Да, Вера. И еще один человек.
— Если смерть — это переход в другой мир, в мир, который лучше, чем этот…
— Мередит, что ожидало бы тебя в том, другом мире?
— Я была бы с Беном. Я должна была соединиться с Беном в этом мире.
— Ты думаешь, у каждого из нас бывает только одна любовь? — медленно произнесла бабушка Гвенни.
Она начала опускать початки кукурузы в огромный чугунный котел. Водой из него они позже зальют костер.
Мерри немного подумала и наконец кивнула.
— Да. И нет. Разве можно кого-то полюбить, если ты уже всем сердцем любишь другого человека? — Бабушка кивнула. — Ты веришь в то, что Бен был настоящий?
Бабушка встала.
— Я нисколько не сомневаюсь в том, что он настоящий.
Она взяла со скамейки шаль, на которой сидела, и накинула ее себе на плечи. С заходом солнца воздух становился свежее. Затем Гвенни снова обернулась к Мередит.
— Знаешь, в юности я любила одного мальчика. Это было в старших классах школы. Я думала, что никого и никогда не буду любить так, как его. Возможно, так и случилось.
— Почему ты с ним рассталась? — спросила Мередит.
— Он умер. Как твой Бен.
— Как?
— Он погиб на корейской войне, Мерри.
— Мне так жаль, — прошептала Мередит. — Но я не могу представить тебя с кем-нибудь, кроме дедушки.
— Значит, ты меня поняла, — кивнула бабушка Гвенни. — Я не
— Как насчет Ромео и Джульетты?
— А что насчет них? — пожала плечами бабушка. — Я вообще не понимаю, почему эта пьеса преподается во всех школах и колледжах в качестве самой великой из трагедий Шекспира. «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте». Это неспроста. На самом деле это означает, что даже настоящая любовь может стоить вполне здравомыслящему человеку рассудка. Надеюсь, Мерри, ты не обидишься, если я замечу, что юность никогда не отличалась здравомыслием.
— За последний месяц я узнала больше поэзии, чем за всю предыдущую жизнь.
— Это хорошо для твоей памяти, — кивнула бабушка. — А твоя сестра обо всем этом знает?
— Да, она в курсе всего. И она меня не оставляла.
— Представь себе, каково тебе было бы без нее, — предложила бабушка.
Мередит думала об этом. Все эти месяцы ей часто хотелось, чтобы Мэллори… куда-нибудь исчезла, чтобы ее можно было остановить, заставить замереть во времени с помощью какого-то телепатического пульта. Но теперь она поняла, что Мэллори просто спасла ее, своей любовью и приземленностью накрепко привязав к реальному миру, от которого Мередит была готова отречься.
— Ты злилась на Мэллори? Тебе казалось, что она стоит у тебя на пути?
— Не знаю. Наверное. Я пыталась доказать ей, что Бен здесь и что он настоящий…
— А как вы обе считаете сейчас? Вы верите в то, что он здесь, что он настоящий, несмотря на то что умер много лет назад?
— Да. — Тут ее осенило. — Кевин! Ты назвала так одного из своих сыновей.
— Я всегда считала, что это хорошее, сильное имя.
Мередит задумалась о рае. Этот Кевин тоже там? Понравится ли ему дедушка? Примирятся ли они друг с другом? Будут ли все участники этой драмы счастливы?
Тридцать пять лет спустя Мередит вспомнит этот вечер и себя пятнадцатилетнюю. Она вспомнит о нем в тот день, когда ее первенец Бенджамин Бринн Вогхэн окончит Чикагскую медицинскую школу.
Это событие всколыхнет всю семью. Бенджамин будет первым внуком Кэмпбелл и Тима, и они будут лучиться гордостью, так же как их братья и сестры, а также муж Мэллори и все пятеро отпрысков обеих сестер-близнецов, уже успевших превратиться во взрослых мужчин и женщин. Адам явится на церемонию с женой и сыном, а Оуэн привезет супругу и дочерей, Мэри и Мелоди, с небольшими вариациями названных в честь его обожаемых старших сестер.