Роман с разведкой. Интернет-расследование
Шрифт:
Муж и жена
В этот вечер Александр твердо решил объясниться. Уже месяц, как они признались друг другу в любви, он чувствовал, что Татьяна теперь ждёт от него и других слов, точнее, предложения, а он всё никак не мог решиться. Александр пообещал себе никогда не лгать ей и после нескольких бессонных ночей понял, что не имеет право молчать. Несмотря на все подписки. Он верил, что Таня должна его понять, если любит. Они встретились в парке Горького.
Как это бывает иногда в Москве, в счастливые вёсны, в последние дни апреля наступило лето. Лето почти в полный лист. И хотя Саша и Таня каждый день виделись на «Мосфильме», он продолжал назначать ей настоящие свидания. Вот как сегодня.
— Еще раз огромное спасибо тебе, Сашенька, за то, что замолвил за меня словечко перед Михаилом Ильичом.
— Да
— Ты знаешь, изменилось, и в лучшую сторону. Сценарий мне показался достаточно тривиальным, но вчера Мачарет при мне объяснял оператору свой замысел, очень страстно, и мне он показался очень убедительным. Александр Вениаминович говорил, что для него главное в будущем фильме — это атмосфера. Мол, мы постоянно говорим о бдительности, о том, что враг коварен и жесток, что он рядом, что им может оказаться твой друг, знакомый, родственник, но от повторения слова стираются. Мачерет хочет, чтобы посмотрев наш фильм, люди сильнее ощущали ценность окружающей жизни. Ценность наших достижений. Чтобы люди чувствовали — нам есть что терять. И почувствовали не через слова, а именно через атмосферу нашей жизни на экране. Ключевая фраза сценария для него, я уже её запомнила, так часто он её повторяет, звучит так: «В нашей стране при определённых обстоятельствах каждый человек героем может стать». Я не слишком красно говорю?
— Нет, нет, что ты. Здорово, если у вас все получится. Мачерет прав — не все понимают, что происходит. А ты Таня, ты сама это понимаешь?
Он произнес эти слова с такой нехарактерной для него страстью и серьёзностью, что Таня посмотрела на него с недоумением. Саша, такой лёгкий, веселый, любящий развлечения, иногда, как ей казалось, чуть-чуть поверхностный, никогда раньше не говорил с ней на такие темы. А он, смотрел ей в глаза каким-то новым для нее, твёрдым взглядом. Она ответила, немного растерявшись:
— Конечно, понимаю.
— Таня, я скажу тебе то, о чем давал обязательство никому не говорить. Но в нашей любви между нами не должно быть недомолвок, у меня не должно быть тайн от тебя. Таня, я сотрудничаю с НКВД.
Она отвела глаза, он посмотрел на другую сторону аллеи. И продолжил:
— Поверь, я не делаю ничего, что было бы недостойно интеллигентного человека. Впереди война, Таня. А врагов у нас достаточно. Больше я ничего не могу тебе сказать.
Она смотрела на его удлинённый профиль, прямой нос. Ей вдруг страшно захотелось прикоснуться к его щегольским тоненьким усикам, придававшим строгому лицу нежную черту легкомыслия, а для неё — беззащитности. Погладить по гладко выбритой щеке. И она сделала это, а когда он повернулся к ней, закрыла ему рот ладонью:
— Молчи. Я люблю тебя. Я знаю тебя. Я верю тебе.
— Таня, ты выйдешь за меня замуж?
— Конечно да, любимый!
Однажды, много лет спустя, в минуту воспоминаний, она вдруг спросила его:
— Тогда, в тридцать восьмом, когда ты попросил Ромма помочь мне с работой, ты специально устроил меня на «Ошибку инженера Кочина»? Чтобы я прониклась, да? Готовил к разговору?
В ответ он только улыбнулся. Она обняла его за седую голову и прошептала:
— Какой же ты хитрый у меня, Демьянов.
Татьяна Борисовна Березанцева была женой Александра Демьянова до конца его дней. Она родилась в 1912 году, в семье московского врача Бориса Александровича Березанцева, в советское время — профессора, известного в Москве психоневролога. Он пользовал всю московскую элиту и был нарасхват, имел право вести частную практику. Еще бы — кремлёвским начальникам и их родственникам требовались в 30-е годы крепкие нервы, и не у всех они выдерживали даже до ареста. Девочка училась в балетном техникуме при Большом театре, но, видимо, особых данных к балету у неё не было, а тяга к искусству — присутствовала. Поэтому в 30-е годы она учится в нескольких театральных институтах, бросает один, поступает в другой. Одним словом, как и положено
Сцену объяснения Александра и Татьяны, а ведь она обязательно была, я представлял как фрагмент сценария какого-нибудь фильма конца 30-х годов. Той же «Ошибки инженера Кочина», например. Интересно, как оценили бы её Мачерет и его соавтор по сценарию Юрий Олеша? Признали бы неестественной и ходульной? А вдруг, наоборот, сочли бы вполне уместной и в своём фильме? Усмотрели в ней правду жизни, какой она должна быть? А может быть, Александр и Татьяна примерно так и объяснились тогда? И нашли этот разговор вполне нормальным для интеллигентных молодых людей того времени? Или, по крайней мере, для них самих? Я не возьму на себя смелость делать какие-либо выводы. Молодежь так быстро меняется. А времена и наши представления о них, еще быстрее.
Если верить одному из телевизионных фильмов, рассказывающих о любовных коллизиях в жизни советских разведчиков того времени, реальные обстоятельства встречи Александра и Татьяны были ещё куда проще и грубее, чем я выдумал. Оказывается, НКВД проводил секретную операцию под названием «Любовь под контролем». Татьяна, давно уже сотрудничавшая с «органами» и пользовавшаяся их полным доверием, должна была в Липовой аллее парка Горького встретиться с новым сотрудником НКВД, чтобы затем вести наблюдение за действиями бывшего ленинградца. Для этого им было приказано вступить в романтические отношения. Видимо для того, чтобы Демьянов постоянно был под этим самым контролем. Но, к счастью для Демьянова и Березанцевой, «служебный роман» превратился в настоящее чувство, оставшееся с ними на всю жизнь. Татьяна влюбилась: ведь «Александр унаследовал от матери красоту», так как она само собой «в свое время слыла первой красавицей Петербурга». Зная биографию Демьянова не по рассказам Судоплатова, а по документам НКВД, начинаешь сомневаться и в телевизионной версии знакомства Александра и Татьяны. Но чему только не поверишь, зная о судьбах участников операции «Монастырь» и до 1941 года, и во время войны, и после ее окончания.
Лучшие люди НКВД
Из имеющихся источников трудно понять, в чем состояла работа Демьянова на ОГПУ-НКВД до начала войны. А ведь это семь лет, а если верить Судоплатову, то и все двенадцать. На сайте Службы внешней разведки России, в статье, посвящённой операции «Монастырь» сказано, что к её началу Демьянов был разведчиком, проверенным «на многих делах». Об этих делах мы сегодня ничего не знаем. Судоплатов только намекает, что «речь шла о серьезных контрразведывательных операциях, когда ему приходилось контактировать с людьми, не думавшими скрывать свои антисоветские убеждения». Что скрывается за этой фразой, остаётся только догадываться. Что, контакты с антисоветчиками должны были укрепить советские убеждения Демьянова? И от кого они «не думали скрывать свои антисоветские убеждения»? От всех? Или доверились именно Демьянову? И какая здесь связь с контрразведкой? Пока на эти вопросы никаких ответов нет. И сама необходимость задавать их симпатий к Саше Демьянову довоенной поры не добавляет. И только строки из архивного документа, формулирующего для Демьянова задание на время пребывания у немцев во время войны, содержат информацию, приоткрывающую завесу над его деятельностью как агента НКВД, или сексота, секретного сотрудника в терминологии того времени: «Если немцы потребуют назвать некоторые фамилии из Ваших молодых друзей, которых Вы знаете как антисоветски настроенных, разрешается сообщить 2–3 фамилии из числа действительно антисоветски настроенных, которых Вы по нашему поручению разрабатывали и которые знают Вас как единомышленника». Какова была судьба этих «людей? И сколько же «антисоветски настроенных» он обрёк на гибель к тому времени? Или их для укрепления его легенды не трогали?