Роман с вампиром
Шрифт:
– Не уверена. Но, суды, насколько я знаю, налоговая еще ни разу не выиграла, – голос предательски дрогнул. Вика кашлянула и продолжила, – лишняя нервотрепка и для вас и для нас.
Наступила пауза.
– Может, не надо? – Вика просительно протянула. И, посмотрев на себя со стороны, вспомнила кота из «Шрека».
– Не хотите больше мучиться?
– Мы – хорошие!
Женщины громко рассмеялись. Второй инспектор произнесла:
– Хорошие! Набрали льгот как сельхозпроизводители! Это надо ж додуматься до такого!
Финансовый директор виновато вздохнула, потом не без ответной иронии усмехнулась:
– Вы про хранение картошки в гаражах? Это не наша идея была. Фирму совсем недавно купили. Поди пойми, чего тут наворотили! Я полгода только к программе
Лариса Викторовна со стоном выдохнула:
– Ну что мне с вами делать?!
Вика мгновенно отметила «мне». Значит, решает все она, та, другая помехой не будет.
– Мы – не виноватые. Мы – хорошие! На все согласные, – произнесла она и, с надеждой на успех, лукаво взглянула на хохочущую Ларису Викторовну.
– Измором и то возьмешь! – подытожила та. – Имей ввиду, пока все до ума не доведешь, и чтобы не белыми нитками было шито, – говорить не о чем. Поняла? И подготовь еще раз все распечатки по НДС.
– Мы готовы, как пионеры.
Понятно, что от нее требуется.
– Много нарушений получилось?
Лариса Викторовна пролистала свои записи:
– Льготы уберем точно! А по всему остальному – дело за тобой. Готовь документы. Книги покупок – продаж сама составляла?
Какой смысл отпираться? Вика кивнула.
– Грамотно. Только зачем это было делать сейчас?
– А вдруг что-нибудь приятное для себя нашла?
– Нет, рыбы здесь нет, – проверяющая была непоколебима, с интересом взглянула на переминающуюся с ноги на ногу девушку.
Та, чувствуя как внутренний счетчик, распределяющий все срочные дела по порядку, заработал, поблагодарила и скрылась за дверью. Предстояло многое еще сделать.
Глава 36
После замужества старшей сестры жизнь изменилась не значительно; лишь добавились те обязанности, которые лежали на Лизе. Через несколько месяцев, как ни странно, отношения со старшей сестрой наладились, превратившись из неприязни в хорошую дружбу. Дух соперничества испарился, как дым и Вика, немало удивленная этим фактом и обрадованная, часто забегала к Лизе проведать.
Брат продолжал ходить в садик. Отводить доводилось его перед школой ей, и опаздывать приходилось не раз, за что часто получала выговоры. Школу девочка не любила, несмотря на то, что училась хорошо – классы постоянно расформировывали, деля подростков на умных и «не очень». Ее, радостную, без сомнений определили в лучший класс. Сразу же после этого она получила неприятное определение – «предательница».
Подруг у нее не было. С единственной, с кем постоянно соперничала по количеству пятерок в дневнике за неделю и ходила вместе домой, поссорилась. Вика получила свою почетную грамоту за отличную учебу лишь через полгода, – учительница случайно вспомнила и спросила, передала ли Вике ее подружка этот лист. Как и все ходить друг к другу в гости она позволить себе не могла, – не было времени. Да и маме сильно не нравились посторонние в доме. К своему немалому стыду, Вика была этому где-то даже рада – ей не хотелось, чтобы подруги видели мать в таком неприглядном виде. «Твоя мама всегда в одних панталонах дверь открывает?» – не без издевки спросила ее как-то одна из учениц, заглянувшая в обед. Девочка почувствовала острую скованность. Ее матери и правда все равно, в чем ходить по дому и стеснения от своего вида, пусть даже и в одном белье, она не испытывала, – в отличие от дочери. Подумаешь, кто-то из детей ее увидел? Спрятав уязвленное самолюбие поглубже, девочка рассмеялась и попробовала объяснить это тем, что та просто поднялась с постели и не успела накинуть халат. Легче не стало; подружка ее неуверенную, сбивчатую фразу восприняла с улыбкой. Дни рождения в ее доме не справлялись. Всем было не до этого. И к себе одноклассницы на праздники не звали. Часто Вика устраивала себе дни рождения сама. Это были мелочи, редкие уколы, заглушаемые и разбавляемые ежедневной рутиной, но именно они формировали ее отношение к себе и к окружающему миру.
Подрастая, Вася начал вызывать все большее беспокойство и тревогу.
– Мам! Смотри, насколько забитый стал Васька! – начала она. Та кивнула. Ей и самой не раз колола глаза его беззащитность и слишком высокая оценка других. – Нужно повышать его в собственных глазах. Он все-таки мальчик! У него никакого самоуважения нет! Если так и дальше продолжаться будет – он просто вырастет в неполноценного мужчину. Всю психику ребенку сломаем.
– И что ты предлагаешь?
– Перестать его обзывать, во-первых. Обращаться уважительно и совать ему лучший кусок. На чистой красивой тарелке. Отправим в вечернюю спортивную секцию. Я его буду сама туда водить.
Мать снова кивнула. Да, нелегко ей самой будет приучиться не говорить резких слов – столько лет себе позволяла. Но это того стоит. Вика права. И с мужем надо поговорить. Почему ее супруг так относится к собственному сыну? Ведь хотел же мальчишку! А сейчас, после этой перестройки, все перестало его интересовать. Все раздражает. И собственные дети не нужны стали. Не нужны и не важны. Словно обуза! Часто в ссорах стал говорить: «Нарожала на мою голову!». Разве сын в этом виноват?
Через год совместных усилий Вики и ее матери, Вася заметно изменился; стал смелее разговаривать, увереннее двигаться. В глазах появился радостный живой блеск. А главное – из того, что лежит в холодильнике, стал брать самое лучшее. Все вкусное тут же исчезало – и брат считал это само собой разумеющимся. «Пусть лучше так!», – решила, усмехаясь про себя Вика, вспоминая как ошарашено первое время брат смотрел на мать, уважительно подающую ему еду на подносе в святая святых – только что вычищенный зал. И разговаривающую чуть ли не на «Вы».
Походы в секцию каратэ оказались безрезультатными – Вася был слишком мал для постоянных серьезных тренировок. Или просто не заинтересовался. Однажды увидел объявление в школе о наборе в секцию фехтования. Стал там постоянно пропадать. Познакомился с местными мальчишками, которые, несмотря на то, что намного старше и сильнее, не обижали. Наоборот, защищали. Теперь он точно мог любому сказать не задумываясь, чувствуя невидимую стену за спиной, то, что не нравится. И тренер его полюбила и приняла, как родного сына. Впрочем, «сыновей» в группе было много. Спорт затянул Ваську с головой. Понравился так, что он пропадал в секциях с утра до ночи. Поднимаясь спозаранку, шел на волейбол, затем – в школу. Потом в бассейн. После бассейна – бежал к любимому тренеру и друзьям. А вечером садился со старшей сестрой за уроки. К девяти годам он окреп, стал спокойнее, увереннее, радостнее. Вика, глядя на него, успокаивалась и радовалась все больше и больше.
Как-то раз, возвращаясь с института, она заметила, как мальчишки во дворе его дразнят, обзывая сопливым Д'Артаньяном.
– Сейчас я тебе покажу у кого сопли!
Вася, не долго думая, поднял с земли палку и стал, метясь в противника по всем правилам боя на рапирах, наносить удары. Малолетний соперник под улюлюканье окружающих сбежал. А Вася гордый, довольный собой, отправился домой, не замечая стоявшей неподалеку и с замиранием сердца наблюдающей за ним сестры. В этот момент она окончательно поняла, что все худшее – позади. Его самооценка изменилась. Оставалось лишь одно – поддерживать его уверенность в себе.