Роман Серебряного века на фоне войн и революций. Князь Евгений Трубецкой и Маргарита Морозова

Хорватова Елена Викторовна

За Маргаритой потянулся шлейф сплетен и пересудов. Скандал в семействе молодых Морозовых сделался достоянием всего московского бомонда и жадно обсуждался на светских раутах, где Маргарита отныне перестала бывать.

К тому же на сцене Малого театра поставили современную пьеску «Джентльмен», в карикатурном герое которой, Ларионе Рыдлове, легко было узнать Михаила Абрамовича, а в героине Кэтт Рыдловой – Марго Морозову.

Работу над этой пьесой начинающий драматург и уже вполне известный актер Малого театра Александр Сумбатов (князь Сумбатошвили), выступавший под сценическим и литературным псевдонимом Южин,

начал еще в 1893 году, но именно в 1897 году, когда состоялась премьера «Джентльмена», описанный в пьесе конфликт в семействе миллионеров Рыдловых почти полностью совпал с тем, что происходило в семье Морозовых.

Ларион Рыдлов, наследник немалых купеческих капиталов, предприниматель и меценат, с большими претензиями на образованность и светские манеры, женится на красивой бесприданнице и превращает жизнь жены в ад… От отчаяния и тоски молодая женщина покидает дом мужа-миллионера. Это не пошлое бегство с любовником – благородная Кэтт уходит в дом своего отца (вдовым отцом Южин заменил существовавшую в действительности вдовую матушку; ведь нужно же было придать реальной истории хоть какую-то литературную обработку!).

Правда, и матушка не осталась без своего сценического воплощения: все то, что автору пьесы не нравилось в Маргарите Оттовне Мамонтовой, он высмеял в образе тетки Кэтт, владелицы фабрики перчаток и магазина изящных вещей (сразу вспоминается модный салон госпожи Мамонтовой)…

Конечно, сценический Рыдлов, как и другие персонажи, был карикатурой, довольно злой, но все же очень близкой к оригиналу и поэтому узнаваемой… Зрители неизменно встречали аплодисментами хлесткие фразы о Рыдлове, в душе смеясь над его прототипом: «Уж он в литературу давно прорывается. Написал повесть психологического жанра и напечатал под псевдонимом „маркиз Вольдир“ – Рыдлов наоборот. В каком-то иллюстрированном журнале помещен даже его собственный портрет и автограф. „Маркиз Вольдир, писатель“. Рожа у него изображена в рембрандтовском освещении, но – увы! – все как будто лоснится».

Московская публика прекрасно знала, что и Михаил Морозов не лишен литературных амбиций, пописывает вольнодумные романы, правда, под куда более скромным псевдонимом «М. Юрьев», и успеха на этом поприще не снискал.

С пониманием встречено было и наивное замечание Кэтт: «Не успела я выйти замуж, уж за мною ухаживают», и вариации знакомых сплетен завистливых московских кумушек…

Но главным в пьесе были не пересказанные сплетни, не сцены ссор и ревности, не истерический крик отчаявшейся Кэтт: «Мне больно… мне неприятно… мне противно видеть вас всех, прежних… Вы точно опять тянете меня в ваш омут. Я теперь живу внутри себя так, как никогда не жила. Во мне счастье, свобода, жизнь… Я не та, какой я была. Я стала человеком и сумею это сберечь… Ваша жизнь – сплошной скандал, ложь, маска. У меня будет другая жизнь, и вас я в нее не пущу».

Главным было изложение господином Рыдловым своего жизненного кредо, и вот в этом, как утверждали, был весь Морозов:

«Вот и выходит, что сливки-то общества теперь мы. Дудки! Нас уж не затрешь. Теперь вокруг капитала все скон-цен-три-ровано».

Премьера

«Джентльмена» прошла в октябре 1897 года. В роли Кэтт блистала сама Ермолова, придавшая этой «комедии нравов» неподобающе трагический колорит. Публика в театр валила валом, жадно приглядываясь к обнародованным подробностям чужой жизни. Через пару месяцев модную пьесу выпустили и в Петербурге на сцене Александринки…

Единственное, что удалось сделать в этой ситуации прототипу героя и что лучше всяких слов характеризует отношение Михаила Морозова к пьесе, напоказ вроде бы безразличное, – срыв постановки «Джентльмена» в Твери.

В городе, где все благополучие жителей так или иначе зависело от Морозовской мануфактуры, у текстильного магната были развязаны руки. Здесь Морозов чувствовал себя хозяином. Специально нанятые агенты заранее скупали все билеты на «Джентльмена», в театр никто не являлся и спектакли отменялись из-за отсутствия в зале публики.

Но зато в Первопрестольной подобные фокусы были невозможны, и «Джентльмена» посмотрела вся Москва. Сумбатов-Южин упивался успехом.

Он с восторгом запишет в «Кратком перечне главнейших событий моей жизни»: «„Джентльмен“ имеет в Москве большой успех сборов, общего мнения, скандала, но в Петербурге мой первый большой, серьезный успех. Все газеты полны хвалебных и больших статей…»

Впрочем, далеко не всем нравилась подобная бесцеремонность и «успех скандала».

Лика Мизинова, близкий друг Чехова, вскоре написала Антону Павловичу об авторе пьесы: «Вся Москва говорит, что он описал Мих. Морозова, и теперь опять поднялись прения всюду, имеет ли автор право – литератор или драматург – брать всю жизнь другого целиком. Куда ни придешь, все об этом говорят».

Но, несмотря на терзания и споры деликатных интеллигентов, прозвище Джентльмен так и прилепилось с тех пор к Михаилу Морозову, отличая его от иных представителей морозовского клана.

Одной лишь Маргарите Морозовой было не до сплетен и пересудов. Она была на последних месяцах беременности, когда тяжело заболела мать, Маргарита Оттовна. Нервное потрясение из-за несчастья дочери подорвало ее организм. Врачи не оставили близким особых надежд – болезнь неизлечима, госпожа Мамонтова обречена.

Это известие ошеломило дочь – молодая женщина была совершенно не готова остаться один на один с враждебным миром. Без помощи и без защиты, без надежного материнского крыла, всегда укрывавшего ее от житейских бурь.

Теперь Маргарита уже не вспоминала о своих детских обидах на мать, о завышенных нравственных требованиях, по которым она некогда осмелилась судить самого близкого человека. Мать умирала, и это повергло дочь в такое отчаяние, что новое испытание оказалось ей уже не по силам. Начались преждевременные роды, казалось, и роженица и дитя обречены.

Михаила Морозова, еще недавно изводившего любимую женщину ревностью и мелким домашним тиранством, обуяло раскаяние. Он пригласил к жене лучшего специалиста, одного из самых известных женских докторов в Москве Владимира Федоровича Снегирева. Снегирев чудом спас Маргариту и новорожденного. На свет появился еще один сын Морозовых, заставивший супругов примириться и получивший имя в честь отца – Михаил, Мика.