Роман-трилогия «Остров Русь»
Шрифт:
Но все обошлось. Шидла, двигаясь к берегу, тянул за собой тонкий металлический трос. Выбравшись, он обвязал им ствол ближайшей пальмы, защелкнул карабин и повернул рукоятку на нем. На борту хроноскафа натужно взвыл движок, и капсула стала быстро подтягиваться к берегу.
– Зря ты все-таки наорал на него, – сказал я Стасу. – Что ни говори, инженеры у них классные.
– Ага! – деланно восхитился Стас. – Лебедку придумали! – и глянул на меня презрительно.
Оставляя широкую борозду в почве, капсула уже
– Ничего не зря. Мало ли что инженеры. Обзываться я ему все равно не позволю.
– А он, между прочим, хоть тип и неприятный, а вот спас же нас обоих.
– Нужен ты ему! – скривился Стас. – Ему потомок наш нужен, который сфинкса изобретет. Да еще петлю времени замкнуть надо. А так стал бы он с нами возиться…
Возразить было нечего, но все-таки Шидла вызывал у меня не только отрицательные чувства.
А он тем временем с инструментами в руках уже колдовал возле хроноскафа.
Мы наконец-то огляделись и прошли несколько шагов в глубь зарослей. Пальмы, тростник; похожий на акацию кустарник, разноцветные птицы, бабочки…
– Как ты думаешь, где мы все-таки, а? – спросил Стас. – И в каком времени?
– В том-то и дело, что мы не знаем ни того, ни другого. Если бы знали, что мы, например, в Западной Сибири, то было бы ясно, что попали в доисторическую эпоху. А так…
– Не, – махнул рукой Стас, – если времена доисторические, то должны быть динозавры. А крокодилы – наши, исторические.
– Балбес ты. Крокодилы и при динозаврах жили, это очень даже древние животные.
– И черепахи еще, правильно, – согласился Стас. Я не понял, при чем тут черепахи, но возражать не стал. Тем более что он тут же вполне резонно заявил: – Тогда, выходит, сюда в любой момент тиранозавр выскочить может. Пойдем у Шидлы бластер возьмем.
Мы вернулись к хроноскафу.
– Починишь? – спросил Стас у сфинкса.
– Да, – ответил тот бодро, – завтра будет как новенький. Тогда сможем узнать, в каком мы веке.
– А мы уже почти вычислили, – похвастался Стас, но распространяться не стал, потому что на самом-то деле гордиться было нечем: наличие крокодилов еще ни о чем не говорит. Поэтому он сразу сменил тему: – Дай бластер, мы на динозавров поохотимся.
Шидла прекратил копаться в рваной дыре на обшивке и внимательно на нас посмотрел.
– Вот это правильно, – согласился он, – бластер возьмите, мало ли что. – И он протянул мумификатор. – Сам-то я, если понадобится, и так отобьюсь. Но – никакой охоты. Вы не должны упускать друг друга из виду. Тем более солнце уже идет к закату.
– Хорошо, – неохотно согласился Стас, – мы тут, поблизости.
И все же охота получилась. И славная. И с информационной точки зрения полезная. Стоило нам вновь чуть-чуть углубиться в чащу,
Я закричал: «Стреляй, Стас, стреляй!» Тот пальнул. Раздался грохот, чаща осветилась молнией, и зверь как подкошенный рухнул в паре шагов от нас.
– Млекопитающее, – разочарованно промолвил Стас. – Костя, динозавров не будет.
Я не разделял его грусти:
– Ну и ладно. Зато будет ужин.
Мы сбегали за Шидлой. Тот немного поворчал на тему изнеженности человеческой расы и неспособности хоть немного потерпеть голод, но тушу все-таки ловко освежевал и перенес к хроноскафу. За сохранность мяса можно было не беспокоиться – после порции муми оно просто не могло испортиться.
Темнело с южной стремительностью, и мы со Стасом, вновь для безопасности захватив бластер, отправились на поиски хвороста. А примерно через час мы уже сидели у шикарного костра под густо усыпанным звездами небом. И за обе щеки уписывали зажаренные на острых деревянных кольях душистые куски.
Искры от костра мчались вверх, дразня своей красотой, отражаясь в темных тревожащих водах. Шидла был просто неузнаваем. Венерианская спесь слетела с него как шелуха. Подобравшись к самому огню и смачно чавкая, он мурлыкал, как большой счастливый кот, и грубоватым добродушным говором стал походить на какого-то американского негра-раба из «Тома Сойера» или «Хижины дяди Тома». Не хватало только обращения «масса» – «масса Стас», «масса Костя»… Похоже, атмосфера пикника влияла на него благотворно. Да он и сам признался:
– Эх, котята. На Венере-то флоры с фауной вовсе нет. Я свой мир люблю, но хочется порой чего-нибудь такого… Посидеть у живого огня – мечта любого сфинкса. Я вот хоть на Земле бываю. Но это тоже, знаете ли… Тараколли… К каждому их логову проложена стеклопластовая дорожка… Там, в Андах, в заповеднике нет ни одного по-настоящему дикого уголка. Не умеют люди ценить своего счастья!
Стас, хоть и тоже размяк у костра, но духа противоречия напрочь не лишился:
– Сами виноваты, что у вас ничего нет. Кто вас просил останавливать преобразование Венеры?
– Это, котенок, политика, – вздохнул Шидла, – политика, будь она проклята. Если бы мы сделали Венеру пригодной для жизни людей, они или так, или эдак все равно завладели бы ею. Не войной, так миром. Просочились бы. В каждую щелку бы пролезли. Люди… – Он вновь вздохнул. – Если бы не люди, котенок, мы давным-давно превратили бы Венеру в цветущий сад. А если бы…
Но что «если бы», мы так и не узнали, потому что плавную речь Шидлы прервал пронзительный вой из чащи леса. Сфинкс резво вскочил и, крикнув: «Я сейчас!» – кинулся на таинственный звук.