Роман-трилогия «Остров Русь»

Лукьяненко Сергей Васильевич

Вот. Теперь все.

Остров Русь

Ю. Буркин:

— Другу и любимой —

Юлии Студенниковой.

С. Лукьяненко:

— Присоединяюсь...

Ю. Буркин:

— Не понял!

Народ свои песни шлифует в продолжении столетий и доводит до высшей степени искусства.

И. В. Сталин

Ты

уймись, уймись, тоска,

У меня в груди,

Это только присказка,

Сказка — впереди...

В. Высоцкий

ПРЕДИСЛОВИЕ

ТРИ ДАРА ОТЦА ИВАНУ-ДУРАКУ. БИТВА С ПОЛЕНЬЯМИ. КРАЖА

Иван-дурак лежал на загнетке и рассеянно перебирал руками теплые угли. В избе было жарко, родители Ивана не экономили на дровах. Березовые поленья весело потрескивали в печи.

Дверь со скрипом отворилась, и Иван-дурак с надеждой встрепенулся. Но тут же, потеряв к вошедшему всякий интерес, снова опустил голову. Вошла не мать — статная хлебосольная баба, всегда готовая порадовать сына сахарным пряником. Вошел отец — дородный мужчина лет пятидесяти, без малого косая сажень росту, бывший киевский богатырь, а ныне — обедневший помещик Муромского уезда.

— Исполать тебе, батько, — приветствовал отца Иван, продолжая ковыряться в углях.

Отец не ответил. Степенно усевшись на корточки перед сыном, оглядел его и сказал удивленно:

— Сколько лет-то тебе, сынок?

Не заподозрив опасности, Иван-дурак стал перебирать черные, перепачканные золой пальцы.

— Раз — тута я ходить начал, да два — заговорил, да три — бык соседский меня боднул... десяток — тута я во первой раз печку с места сдвинул... дюжина — девки дворовые меня приглядели... Осьмнадцать, батько!

— Восемнадцать, — поморщился отец. — от цифры «восемь» сие число происходит... Ну да ладно, как ни кличь, а большой ты стал у меня.

Иван-дурак часто закивал, усаживаясь возле печки на корточки. Отец редко проявлял такое внимание к непутевому сыну, и дурак был польщен.

А отставной богатырь погладил Ивана-дурака по кудрям и проникновенно произнес:

— Накину я службу на тебя, Иванушка. Заматерел ты, хватит тебе печь пролеживать да пол просиживать. Поедешь к славному князю Владимиру, Русь от врагов беречь.

— Батько! — пролепетал Иван. — Да ведь...

— Силушкой Бог тебя не обидел, — продолжал тем временем отец, — весь в меня, не отпирайся, не даром так же — Иваном — зовут! Чего головой крутишь?! Нет силы? А кто вчера печь по избе двигал, местечко где не дует выискивал?! А потом еще мамке врал, мол, тут она всегда и стояла!.. Эх!..

Уличенный Иван-дурак опустил голову и жалобно произнес:

— Глупый я, батько... Не счесть толком, не буквы растолковать... Ой, не надо! Некультурно поступаете, папа!

Иван-отец тем временем извлек из-за печи две потрепанные книжки. Одну большую с красными петухами на обложке и надписью: «Аз, Буки, Веди». Другую поменьше, с заголовком: «Как вести себя богатырю русскому, или Моральные присказки, стихами составленные, из былин надерганные.»

— Думал, не заметил я? — укоризненно спросил бывший богатырь. — У отца родного книжки упер и врет еще! Что в «Моральных присказках»

о вранье сказано?

— Не должон богатырь врать родному батьке, брату-богатырю, да князю Владимиру... — хмуро процитировал дурак.

— А я те кто? Коль не забыл...

— Батько...

— Еще?!

— Брат-богатырь.

— Еще?!

Иван поднял голову, поморгал и тихо спросил:

— Неужели... князь Владимир?

— Дурак! Я тебе еще батько-богатырь! Неужто забыл, как моя хворостина порет?

— Не забыл, батько, — нервно потирая ладони о суконные штаны, признался Иван-дурак.

— То-то, — поднял палец отец. Затем откашлялся, почесал затылок и сказал: — Сын мой! Сегодня поедешь ко двору князя Владимира. Ни с кем не водись, окромя братьев-богатырей, да Владимира Красно Солнышко. Приключений не ищи, дурака они сами найдут. Научил я тебя булавой махать, так послужи теперь земле Русской. С собою могу дать тебе лишь три вещи: пятнадцать рублей серебром, коня знатного, да совет богатырский. Совет такой: с размаху булава сильнее лупит.

Иван-дурак покивал с благодарностью.

— Напоследок прибавлю, — продолжал Иван-отец, — при князе Владимире найди Микулу Селяниновича. Когда-то мы с ним соседние пашни пахали. Только пошел в Киев, на службу государеву, а я — в имение удалился...

На минуту отставной богатырь задумался, критическим взглядом окидывая избу... Потом вздохнул и закончил:

— Отдашь Микуле грамотку сию, да помочь попросишь. «Так и так, — скажешь, — хочу быть богатырем, как вы с папой...»

И после слов этих вручил Иван-отец сыну булаву фамильную, нежно шлепнул по загривку и благословил.

Долго ехал Иван в Киев-град. Не потому, что дороги были плохи, и не потому, что далек был путь от Мурома до столицы. А потому, что не хотелось дураку появляться перед Микулой Селяниновичем безвестным просителем. Куда лучше прийти, например, с отрубленной головой Змея Горыныча за плечами или, на худой конец, с Соловьем-разбойником под мышкой. Потому Иван выбирал самые кривые дороги, заглядывал в каждый трактир и выспрашивал про местную нечисть.

С нечистью на Руси было плохо. Богатырей в последнее время развелось столько, что поголовье Горынычей резко упало. Лишь однажды блеснул Ивану луч надежды: назвавшийся Сусаниным пожилой мужичок пообещал провести его к самому логову Лиха Одноглазого. Иван начистил до блеска отцовскую булаву, быстренько перелистал главу «Лихо — не беда» из «Моральных присказок» и отправился в путь. Мужичок долго водил его по болотам, потом махнул рукой и признался, что сам заблудился. Иван в сердцах отодрал мужика осиновым прутом, после чего стал искать Лихо сам. Но наткнулся лишь на покосившуюся древнюю избу с выбитыми окнами и выломанной дверью. На стене было выцарапано: «Проверено. Лих нет. Богатырь Попович».

Заночевав в избушке, Иван в самом тоскливом расположении духа отправился прямиком до Киева. Деревушки окрест дороги становились все больше, выбор в трактирах все богаче, и даже деревенские мужички выглядели порой сытыми и довольными. Молодые девки лукаво подмигивали статному и молодому дураку.

Иван несколько приободрился. Что ж, пусть и не довелось ему прибыть в Киев прославленным богатырем, ничего. Ведь и сам Алеша Попович не сумел найти лиха на дороге из Мурома в Киев! Все еще впереди!