Романовы. Век первый
Шрифт:
17 ноября Шереметев прибыл под Нарву с вестью о приближении шведского короля. Царь Петр, не дожидаясь утра, в ту же ночь выехал вместе с фельдмаршалом Головиным в Новгород, вручив судьбу своей армии генералу австрийской службы герцогу фон Круи.
Историки до сих пор ломают голову над вопросом о природе этого поступка. Что это было? Трусость, очередной нервический припадок или паника? Теперь это лишь одному Богу известно. Но даже если мы согласимся на самую мягкую оценку, что это было проявлением разумной трусости, то нам все равно не избавиться от мысли, что Петр и под Нарвой продолжал играть в «войнушку» с той лишь разницей, что в данном случае она приобрела характер масштабнейшего гладиаторского боя, за которым его режиссер-постановщик решил понаблюдать с безопасного
Есть мнение, что Петр покинул свою армию, заранее зная, что она обречена на поражение и что он сам уже ничего не мог сделать для ее спасения. Но это уже «медвежья услуга», потому что вместо оправдания эта версия выставляет «царя-батюшку» не просто трусом, а предателем своей же армии, своих же солдат и офицеров, которых он привел на это гладиаторское ристалище и бросил на произвол судьбы. Одним словом, куда ни кинь, а поступок этот темным пятном будет лежать на совести Петра Алексеевича до конца его дней.
Итак, Карл 19 ноября 1700 года во главе 8-тысячной армии, испытанной в боях, появился у русского лагеря, раскинувшегося на большой территории возле Нарвы. Его штурмовые команды под прикрытием разыгравшейся вьюги легко преодолели плохо укрепленные ограждения русских и, ведомые самим королем, сломили сопротивление плохо обученных и плохо управляемых русских войск. При первых же признаках поражения раздались крики о предательстве со стороны немецких офицеров и генералов. Под проклятия в адрес изменников начался неорганизованный отход ратников с занимаемых позиций, обернувшийся паническим бегством. Первой поле боя покинула конница Шереметева, которой больше всего и боялся шведский король. Она стала переправляться вплавь через реку Нарву, потеряв в неразберихе около тысячи человек утонувшими. Не менее трагическая участь ожидала пехотинцев, которые бросились к единственному мосту через реку, который, не выдержав тяжести, рухнул, унеся сотни человеческих жизней. Потеряв управление войсками, герцог фон Круи вместе с другими иностранными генералами и офицерами поспешил сдаться в плен шведам.
Он действительно поспешил, потому что битва еще не была проиграна окончательно. Бывшие «потешные» – Семеновский и Преображенский полки, а также отряд под командованием генерала Вейде продолжали организованное сопротивление. К ночи битва затихла, но королю было еще рано праздновать победу – в одночасье все могло измениться, а предлогов к тому было немало: тут и генерал Вейде с «потешными», тут и огромный полон, плохо охраняемый перепившимися трофейным вином шведскими солдатами, тут и усталость самого шведского войска. Но всего этого не знал и не оценивал русский генералитет. Военный совет в составе князя Якова Долгорукова, имеретинского царевича Александра, Автамона Головина и Ивана Бутурлина 20 ноября начал переговоры об условиях отступления русских войск, оказавшихся прижатыми к реке Нарве. Карл счел выгодным для себя отпустить русских восвояси. Он даже сделал рыцарский жест, сохранив им оружие «за храбрость, с какою они защищались», но потребовал себе всю русскую артиллерию.
На следующий день русские по восстановленному шведами мосту переправились на другой берег, а Карл торжественно вступил в спасенную им Нарву, имея в своем обозе 79 знатных русских пленников, в том числе 10 генералов.
Глава VII
Рождение Российской империи
Нарвская битва сделала Карла XII героем Европы, а Петра I – ее посмешищем. Оды королю-победителю чередовались ерническими пасквилями в адрес поверженного царя, памятные медали – карикатурными изображениями. Перед новым европейским завоевателем легкой добычей лежала практически беззащитная, морально и психологически уничтоженная Россия, потерявшая под Нарвой более десяти тысяч человек, всю полевую и осадную артиллерию. Казалось бы, плод созрел и нужно только протянуть руку, чтобы сорвать его.
Но успех и победы часто портят людей. После капитуляции датского короля и победы под Нарвой Карл XII возомнил себя великим полководцем. Теперь он думал только о войне и только о воинской славе, не считаясь ни с обстоятельствами, ни с мнением своих генералов. Карл посчитал Россию слишком легкой добычей для себя. Противник, на его взгляд, был настолько ничтожным, что его всегда можно поставить на колени, поэтому незачем тратить силы и время для того, чтобы подтвердить свое превосходство над уже поверженным врагом, если есть более достойные соперники, победа над которыми принесет больше славы. И он отказался от похода на Москву в пользу более престижного противника – курфюрста Саксонского и короля польского Фридриха-Августа. Обосновавшись в замке Лаис, в пятидесяти верстах от Дерпта, он стал поджидать подкрепления из Швеции, чтобы весной 1701 года выступить против Августа.
А что же Петр? Современники утверждают, что поражение не повергло его ни в панику, ни в уныние. Оно лишь раззадорило царя, и он с утроенной энергией принялся за укрепление Новгорода, Пскова, Псковско-Печерского монастыря и за создание новой армии. В то время как князь Аникита Репнин приводил в порядок войска, вышедшие из-под Нарвы (23 тысячи человек), князь Борис Голицын занимался формированием новых драгунских полков, набираемых за счет вольных людей и даточных поместных крестьян. Всего же к весне 1701 года будет подготовлено 10 полков иностранного строя.
Андрею Винниусу предстояло восстановить артиллерийский парк, для чего с русских церквей по указу Петра были сняты почти все колокола. Мера, явно не продуманная, ибо колокольная медь не могла быть использована непосредственно для изготовления пушек: для этого нужны были еще специальные присадки, закупаемые в те времена только за границей. И хотя к летней кампании 1701 года Винниусу все-таки удалось отлить 300 новых пушек, что более чем в два раза превышало нарвские потери, 90 процентов колокольной меди еще долгое время оставались неиспользованными.
В феврале 1701 года состоялась вторая встреча Петра с Августом и польскими вельможами, однако и на этот раз царю не удалось убедить поляков вступить в войну со Швецией. Панам радным было мало того, что царь обещал им оказать помощь в овладении Лифляндией и Эстляндией, – они хотели территориальных уступок со стороны самой России в Левобережной Украине. В первую очередь их интересовал город Киев с окрестностями.
Петр, естественно, на уступки не пошел, поэтому шведам в предстоящих битвах на польской территории должны были противостоять лишь саксонская армия Августа и 20-тысячный вспомогательный русский корпус под руководством князя Репнина. И даже при таком положении дел царь только за то, что Август будет вести активные действия против Карла и тем отвлекать на себя часть шведского войска, обещал ежегодно выплачивать ему по 100 тысяч рублей. Кроме того, двадцать тысяч рублей ему были выделены единовременно на подкуп польских сановников, которые согласятся лоббировать участие в войне Речи Посполитой.