Романовы
Шрифт:
В духе эпохи Просвещения в 1773 году императрица провозгласила принцип веротерпимости. Она упразднила ведавшую старообрядцами Раскольническую контору, освободила их от уплаты двойной подушной подати и разрешила им носить старинное платье и не брить бороды.
Российские мусульмане получили право строить мечети и заводить при них школы. Указ 1783 года разрешил им самим избирать себе авторитетных богословов — ахунов, чтобы не приглашать их из Бухары или «другой чужой земли». В 1788 году в Уфе учреждалось мусульманское духовное собрание «для заведывания всеми духовными чинами того закона, в России пребывающими»; оно утверждало мулл, «дабы к исправлению духовных должностей магометанского закона употребляемы были люди в верности надёжные и доброго
Екатерина инициировала массовое переселение иностранных колонистов на российские просторы (в Поволжье, на Украину, в Крым). Их освобождали от военной службы и давали прочие льготы, в том числе свободу богослужения. В связи с разделами Речи Посполитой в 1791 году императрица разрешила бывшим польским евреям записываться в купечество и мещанство на территории Белоруссии, Екатеринославского наместничества и в Крыму.
Реформа 1786 года впервые создала в России систему среднего образования: в губернских городах открывались главные (четырёхгодичные), а в уездных — малые (двухгодичные) народные училища. В классы набирались ученики одного возраста, уроки велись по одним программам и типовым государственным учебникам. В школах вводились классная урочная система, единые сроки начала и окончания занятий; впервые появились сохранившиеся до нашего времени настенная доска, исторические карты, глобусы и другие наглядные пособия, классный журнал, экзамены и каникулы.
В малых училищах обучались чтению, письму, чистописанию, арифметике, катехизису, а в главных изучали Закон Божий, русский язык, географию, историю, естественную историю, геометрию, архитектуру, иностранные языки, механику и физику. Государыня однажды явилась на экзамен по истории в столичной школе и «сама по части российской истории и географии изволила предлагать вопросы, делать возражения и тем поставила род диспута». Она же редактировала первые учебники по истории и обществознанию. Суть её замечаний сводилась к тому, что в тексте будущего учебника не должно быть ничего, что могло послужить умалению достоинств государства и его правителей.
Из учебника «О должностях человека и гражданина» (что-то типа современного «Обществознания») школьникам надо было усвоить, что подданные «во всяком звании могут быть благополучны», но и при отсутствии благополучия должны без роптания сносить «собственные свои тягости» и воздерживаться от «суетных желаний». Вторая глава, посвящённая гигиене, убеждала при необходимости обращаться к врачам, умываться и мыть руки, иметь «благопристойность в лице». Запрещалось пугать детей чертями и «ужасными небылицами», отчего могли случиться «родимец и падучая болезнь». А глава четвёртая со ссылкой на Священное Писание поясняла исконность существования господ и рабов со времён Авраама, при этом убеждала, что и те и другие должны иметь «совершенную доверенность к вышнему разуму верховных своих начальников». От благородных требовалась «непоколебимая верность», от прочих — «искреннее и от всего сердца» повиновение и уплата податей «по мере государственных надобностей».
Учителей готовила специальная учительская семинария в Петербурге. «Руководство учителям народных училищ» требовало от педагога благочестия, воздержанности от пьянства, грубости и «обхождения с непотребными женщинами». Учеников запрещалось бить за «худую память» и «природную неспособность» и ругать «скотиной» и «ослиными ушами».
Впервые открылось училище для бедных дворянских девушек — Смольный институт в Петербурге (1764), где они жили на полном пансионе. В 1772 году появилось первое коммерческое училище. В 1786 году действовало 165 училищ с 394 учителями и 11 088 учениками (10 230 мальчиками и 858 девочками), а к началу XIX столетия в России было более трёхсот школ и пансионов с 20 тысячами учащихся и 720 учителями.
Однако
По свидетельству секретаря Храповицкого, Екатерину поразила эта риторика: «Говорено с жаром о чувствительности». Императрице, стремившейся создать сплочённое и устремлённое к благу страны дворянство и просвещённое городское сословие и объединить их в рамках «законной монархии» с непросвещённым и требовавшим руководства крестьянством, в конце долгого и славного царствования читать такие строки было досадно. Сочинитель предсказывал надвигавшуюся катастрофу и новый мужицкий бунт. Екатерина недоумевала: «Желчь нетерпения разлилась повсюду на всё установленное и произвела особое умствование, взятое, однако, из разных полу-мудрецов сего века... Не сделана ли мною ему какая обида?»
Императрица умело подбирала себе помощников, не боясь людей ярких и талантливых. Именно поэтому её время отмечено появлением целой плеяды выдающихся государственных деятелей, полководцев, писателей, художников, музыкантов. В общении с подданными Екатерина была, как правило, терпелива и тактична, умела внимательно выслушать каждого. Она, по собственному признанию, не обладала творческим умом, но хорошо улавливала всякую дельную мысль и использовала её в своих целях. На службу она привлекала даже ей лично неприятных, но умных и способных людей и не забывала щедро их награждать. А приятных во всех отношениях — делала своими фаворитами.
«Известная должность»
Однако не стоит представлять государыню эпатажной «секс-бомбой» XVIII столетия. В век Просвещения полагали, что всё естественное прекрасно, а что может быть лучше «наслаждения натурального» — земной любви во всех её проявлениях? Екатерина была особой чувствительной. «Беда та, что сердце моё не хочет быть ни на час охотно без любви», — признавалась она Потёмкину. Нормальной семьи она никогда не имела, а потому испытывала потребность в мужском внимании, ласке и заботе. Однако к публичности императрица не стремилась и даже в самый разгар страсти старалась соблюдать приличия. Так, однажды ранним утром она направилась в апартаменты «милого друга Гришеньки» (Потёмкина), но так и не дошла, поскольку встретила прислугу: «Я искала к тебе проход, но столько гайдуков и лакей нашла на пути, что покинула таковое предприятие».
Фаворитизм же в екатерининское время уже стал особым институтом власти: лица «известной должности» обитали в дворцовых покоях со своим кабинетом и кругом обязанностей. Участник дворцового переворота 1762 года Григорий Орлов стал возлюбленным царицы и отцом её сына Алексея Бобринского. Он был красив, отважен, «сердца и души добрейшей», но в просвещённый придворный круг не вписался: не знал французского языка; театру, беседам о литературе и светским развлечениям предпочитал «собак и охоту». Он в одиночку ходил на медведя, но не годился в секретари и ценители изящных искусств. Правда, на какое-то время он увлёкся астрономией и установил телескоп на крыше Летнего дворца, но больше интересовался «звёздами» земными — фрейлинами императрицы, чем немало её обижал. Она долго прощала Орлову всё — но через десять лет его «случай миновался»; он путешествовал, женился на восемнадцатилетней красавице-кузине Екатерине Зиновьевой, а после её ранней смерти лишился рассудка.