Романтическая ночь перед убийством
Шрифт:
Тамара достала из плиты противень, протерла его тряпочкой, посмотрела на подходившее тесто.
– Они все из-за денег ругались. Сперва ругались, что денег нет, это еще до меня, но я догадалась… Потом из-за того, что не могли решить, куда и на что деньги потратить. Лариса говорила, надо купить одно, а Лексеич – другое. Она учила его, как надо магазином управлять, а он велел ей в бизнес не лезть, занимайся, мол, своей наукой. Она его пилила, что он деньги не туда вкладывает, а он… Ну, в общем, понятно? Вот они и цапались… Потом разошлись. Лариса ушла к какому-то хахалю… ой, извините, мужчине, а Лексеич вскоре взял в магазин продавщицу, Инну,
– А с Инной они как живут? Я имею в виду, не как с Ларисой?
Тамара вытерла руки полотенцем, налила себе чаю и присела, наконец, рядом со мной.
– С Инной они, конечно, не ругаются. Да и с чего им ругаться-то? Она сама по себе живет, он – сам по себе…
– Это как?! – опешила я.
– А так! У него свои заботы: магазин, склад, товар привезти, в налоговую съездить, еще куда. А Инна у нас то в парикмахерскую едет, то в этот… как его… фи… финес, что ли? Это где ногами дрыгают и прыгают под музыку. И так два часа, пока вся одёжа от пота не промокнет. А все для чего? Чтобы похудеть! Инна вот придет – вы на нее посмотрите: кожа да кости! Скелет ходячий! У меня тетка из немецкого концлагеря после войны такая же вернулась. Это же страх божий! А им там нравится. Это, они говорят, стройность. Ну, да, стройность! Стройнее – только велосипед! Нашу Инну скоро за шваброй не разглядишь, а она все худеет. Да если бы она в моей деревне жила – ни один мужик бы на нее не взглянул, не то чтоб замуж ее взять. Вот, как вы думаете, почему она мои пироги не ест? Все едят, все хвалят, а она – ни в какую! Потому что это полнит! А она хочет весить не больше собаки, прости господи! Чудная у нас Инна, ей-богу! Ей бы как раз на моих пирогах отъедаться, в тело войти, на женщину стать похожей… А она все какие-то калории считает: если увидит, что их много в каком-то блюде, то есть его не станет. Она ест только такое, где калориев мало.
– Ну, понятно, понятно… Тамара, скажите, а вот Антон вам – как?
– Хороший парень, что тут еще скажешь! Непьющий, не чета моему Ваське. Мой мужик-то спился, потому и помер, а этот – вовсе непьющий! И не курит! Все железки свои тягает, хочет, значит, плечи накачать, чтобы ширше были…
– Антон давно работает у вашего хозяина?
Тамара громко отхлебнула глоток горячего чая, подула на него, опять отхлебнула.
– Да, почитай, года три, не меньше. Он его из деревни выписал. Прежний-то водитель таким охламоном был, прости господи! Разбил хозяйскую машину, ирод! Ну, Лексеич его и уволил. А потом вскорости Антона и выписал. Парень приехал, я на него посмотрела (я сама тоже деревенская), сразу сказала: из этого толк будет! На девок не зыркает, как прежний водитель, Лексеичу прямо в рот смотрит, слушается его, как отца родного… Да-а…
– По какому графику Антон работает?
– Да какой там график! Каждый день работает, без выходных, без проходных! Магазин-то и по воскресеньям торгует. Каждый день он возит Лексеича. То в магазин, то в Москву, какие-то там бумаги подписывать… договора, что ли? Лексеич все ищет, где товар получше да подешевле, вот и гоняется за ним. Сам ездит товар смотреть, книжкам там всяким, которые ему присылают, он не доверяет. Там, в этих книжках-то, товар расхвалят, а как пришлют партию – ан не то, качество плохое.
– Понятно. А почему в этот раз Дмитрий Алексеевич поехал поездом?
– Так ведь он хотел по дороге какие-то документы изучить, условия, что ли, какие-то… Да и потом, он решил, что Антону не помешает отдохнуть, посоветовал
Тамара даже всхлипнула.
– Тамара, девушка у него есть, вы не знаете случайно? Он встречается с кем-нибудь?
– Не знаю, никогда он ничего про это не говорил. Только свободного-то времени у него немного, когда ж ему с девушками встречаться?
– Он дружит с кем-нибудь? Я имею в виду ребят.
– Сосед-охранник, Гоша, приятель его, он через дом отсюда живет. К нему Антон иногда заходит. А так… больше я ни о ком не знаю.
– Говорите, времени у него свободного мало? И что он делал в это время? Ну, там, телевизор смотрел или еще что?
Тамара пожала полными плечами, расправила на коленях передник.
– Видела, он читает книжки какие-то… нет, телевизор почти не смотрит, редко когда в гостиную зайдет. К Гоше вот он ходит, еще в машине ковыряется. Он технику любит. Если может машину сам починить, ни за что в мастерскую ее не погонит. И журналы все читает про машины. Да, технику любит… Ну, и гулять любит, как он говорит, просто походить, а то от долгого сидения за рулем мышцы дряблеют.
Тамара поправила салфетку на столе, зачем-то вытерла руки о передник, хотя они и так были чистые. Я заметила – прежде чем сесть за стол, она их вымыла и вытерла полотенцем. Потом она поправила прическу. Хотя что там было поправлять, волосы ее были гладко зачесаны назад, ни одной волосинки не выпало из собранного на затылке пучка. Мне показалось, что она немного нервничает. Почему? Не все говорит? О чем она пытается умолчать?
– Тамара, в тот день, когда Дмитрий Алексеевич уехал, Антон что делал?
– Так он его на вокзал отвез, на поезд посадил. Потом приехал домой, покушал… ну да, я ему окрошку наливала и салат резала… потом он собрался и уехал. Сказал, в деревню к родне наведается. Только Лексеич туда несколько раз звонил – не приезжал к ним Антон. Так что уж не знаем, что и думать…
– Он на машине поехал в деревню?
– Нет, зачем? Поездом. Лексеич не разрешает ему машину по своим делам гонять. Да тут недалеко на поезде, часа четыре езды.
– Остальные домочадцы что делали в этот день?
– А кто это – остальные?
– Ну, например, Инна.
– Инна? Не помню. А, ну да! Она не то в салон какой-то ездила, не то в бассейн. Но ее не было.
– А Кристина?
– Кристина в своей комнате долго сидела, даже к завтраку поздно вышла, а потом поела и к подруге поехала.
– Во сколько?
– Да как Антон попрощался, она минут через двадцать тоже ушла.
– А вы, Тамара?
– Что я? Я из дома – никуда! Я в тот день генеральную уборку делала. Окна мыла, ковры пылесосила, пальмам вон листья все перемыла, а то пыль…
– Понятно.
– И что, Татьяна? Как вы будете Антона нашего искать?
– Честно говоря, пока не знаю. Мне надо опросить всех, кто живет в этом доме.
– И что, надежда-то есть? Найдете вы его?
– Найду, обязательно найду.
– Как вы думаете, с ним ничего не случилось? Как-никак, его уже четвертый день нет…
– Честно говоря, пока сказать сложно. Но, если судить по характеру пропавшего, боюсь, хороших известий ждать вам не приходится.
– Ах! – Тамара закрыла рот руками и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.