Романтика на вынос. Сборник из 3 рассказов
Шрифт:
Вообще, на улице было людно. Неспешно катили куда-то разноцветные коляски суетливые молодые мамаши. Две неопрятного вида краснолицые тётки потрясали кулаками, выясняя отношения. Кучка пацанов у соседнего подъезда усердно насыщала лёгкие никотином. Высокий мужик в офисном костюме, припарковав красный опель, что-то бубнил в прижатый к уху телефон.
Устало вздыхая, тащили свои многочисленные сумки и пакеты озабоченные делами домохозяйки. Парочками дефилировал по двору молодняк, глупо хихикая и болтая о чём-то своём бессмысленном и бестолковом, но, наверное, по их собственному мнению, наполненному глубоким смыслом и очень важном.
Поморщившись, Лерка нажала на раскалённые жарким солнцем кнопки домофона и поймала себя на том, что вся эта кутерьма, весь этот нескончаемый живой человеческий поток безумно её раздражает, а в груди стремительно и неудержимо растёт и ширится злобная завись.
Почему все эти люди так легко шагают по пыльному потрескавшемуся асфальту?! Почему их не выворачивает наизнанку чёрная, не знающая жалости, пустота?! Поче...
– Открываю. Заходи давай!
– внезапно ожил домофон и мерзко пиликнул, отрезвляя.
Лера выдохнула, стряхивая с себя дурные, липкие, будто паутина, мысли, и шагнула в сумрак подъезда. На полу у почтовых ящиков валялись мятые рекламные проспекты, которые жители не только не прочли, но даже до мусорного ведра донести поленились. Толстая зелёная муха назойливо и упорно раз за разом билась в замазанное голубой краской подъездное стекло. Повинуясь нажатию кнопки, открылись и закрылись лифтовые двери и сам лифт, дрогнув, пополз вверх.
А на третьем этаже было светло. Оконное стекло здесь никто не закрашивал, и солнце свободно лилось сквозь него, стекая по стенам и заливая бетонный пол. Из приоткрытой в Любину квартиру двери вырывался сквозняк и радостно играл пылинками в золотистых лучах, обнимал прохладой ноги и трепал пряди распущенных волос. В душе что-то облегчённо всхлипнуло, и ноги сами понесли Леру в знакомую квартиру.
Любаня, как всегда, копошилась на кухне, но услышав, как щёлкнул замок, вынырнула из облака витавших там запахов и улыбнулась.
– Привет, солнце! Классная юбка. Такая радостная, жёлтая! А я тут ужин Сашке готовлю. Уже почти закончила. Ты проходи.
Несмотря на в очередной раз изорванную в клочья душу, Лерка улыбнулась в ответ. Может быть, и на этот раз удастся вопреки всему собрать её из кровоточащих ошмётков? Может, и в этот раз получится? И тогда какое-то время можно будет почти свободно дышать, смотреть на людей и даже иногда улыбаться и не чувствовать, как врезаются в плоть острые грани осколков разбитого вдребезги сердца. Может быть...
Скинув туфли, Лерка прошла на кухню и села на широкий табурет у накрытого ажурной скатертью крохотного стола. Любаня вытащила из духовки прозрачную стеклянную кастрюльку, помешала, добавила туда кусок масла и, не поворачивая головы спросила:
– Есть будешь?
– Да нет, наверное, - отозвалась Лерка, прислушавшись к себе. Есть не хотелось, что бы там не бурчал осатаневший желудок.
– Значит, будешь, - констатировала Люба.
Меньше чем через минуту на столе стояла, исходя паром, тонкая белая пиала солнечно-жёлтой кукурузной каши. Кусочек масла в серединке быстро таял, растекаясь тонкими ручейками, растворяя полупрозрачные крупинки сахара.
– Ешь!
– Безапелляционно сказала Любаня, всовывая ложку в руку подруги, и, передвинув рычажок, включила электрический самовар.
Почти неслышно жужжал вентилятор,
Любаня поставила кастрюлю в духовку, выключила газ и задумчиво посмотрела на раковину, загадочным образом опять наполненную грязной посудой.
– Ты ешь пока, а я посуду быстренько помою.
Из крана ударила струя прозрачной воды.
Ситуация была привычной как разношенные тапки. Этой дружбе было уже больше десяти лет, и женщины знали друг друга слишком хорошо, чтобы держать марку или рассыпаться в реверансах друг перед другом. Наверное, это была странная дружба...
Лерка - стройная блондинка, с хорошей фигурой, длинными прямыми волосами и огромными голубыми глазами. Любаня того же роста, но в два раза шире. Шатенка со светло-жёлтыми глазами и встрёпанной волнистой шевелюрой цвета горького шоколада, небрежно заколотой карандашом, ручкой, китайской палочкой для еды или и вовсе неподходящим для этой цели предметом.
Первая любила дорогие брендовые вещи. Одежду, обувь и аксессуары покупала исключительно в фирменных магазинах и очень ценила свой статус. Вторая носила что попало, и не придавала особого значения мнению окружающих.
Лера, упорно строящая карьеру, раз от раза устраивалась на всё более престижную работу и на данный момент подвизалась юристом в крупной фирме. Люба, получив высшее образование, по специальности проработала чуть больше года. Потом родила ребёнка а, выйдя из декрета, уволилась и устроилась на не слишком престижную, малооплачиваемую, но зато приятную работу.
Лера не позволяла ни себе, ни другим забывать о своём остром уме и неограниченных способностях к самосовершенствованию. Любаня не заморачивалась по этому поводу, и чаще выглядела дурочкой, забывая про собственный не самый низкий уровень IQ.
Лерка читала исключительно 'полезную' литературу, Люба пачками глотала фантастику, фэнтези и прочую беллетристику. Первая боялась высоты и риска, вторая мечтала прыгнуть с парашютом. Разные они были. Безумно разные...
Но тем не менее, обе давным-давно перестали искать логику в существовании этого странного тандема и просто принимали свою дружбу как должное, то встречаясь едва ли не каждый день, то пропадая из видимости друг друга на долгие месяцы. Так уж сложилось, что уже много лет они были даже в большей степени друзьями, чем подругами, и обе знали, что случись что, всегда есть к кому прийти. И тогда не важно, что будет дальше. Иногда нужно просто знать, что есть куда прийти, когда совсем плохо.
– Ну, ладно, - Любаня поставила на стол прозрачную кружку и повернула краник электрического металлически-серого самовара. Из холодильника была извлечена моментально запотевшая банка варенья.
– Колись. Что на этот раз он отмочил?
Отодвинув пустую пиалу, Лерка задумчиво посмотрела на тяжёлую ложку в своей руке. На выгнутой полированной поверхности отражалось её исковерканное, растянутое лицо. На мгновение показалось, что она такая и есть на самом деле - изломанная, искажённая метаниями последних лет до неузнаваемости.