Романтика. Вампиры (антология 2012)
Шрифт:
Одно время я развлекался мыслью, что мое предназначение — убивать других вампиров. Я охотился за ними на всех континентах земли и истребил почти поголовно. Северную и Южную Америку я оставил на десерт.
Почему я уничтожаю других вампиров? Да потому, что я их презираю. Новоиспеченный вампир — это полуразумная тварь, у которой голос здравого смысла заглушается жаждой крови. Поскольку я среди всех человеческих качеств превыше всего ценю разум, примитивность и низменные страсти моих сородичей вызывают у меня одно только презрение. И чувство это настолько сильно, что я не в силах позволить им существовать.
Юный вампир обладает врожденным инстинктом
Я — утонченное и искушенное дитя ночи. Я питаюсь людской кровью, однако же никогда не высасываю ее всю. После утоления моего голода люди всего лишь испытывают слабость, а мои чары начисто стирают из их памяти воспоминания о том, что они стали моей добычей. Вампиры помоложе предпочитают охотиться на отвергнутых обществом бедолаг — бездомных, наркоманов и пьяниц, душевнобольных — словом, людей, которых никто не хватится. У этих сосунков только одно на уме — убивать.
Что касается меня, я предпочитаю поддерживать свое существование за счет тех, кто, подобно мне, охоч до знаний. По этой причине я побывал во всех студенческих городках мира. Эти места в изобилии снабжают меня молодой благоуханной кровью, а кроме того, время от времени предоставляют возможность весьма плодотворного общения, ну и, само собой, секса.
Прибыв в Новый Свет, я посетил один за другим все высшие учебные заведения северо-западных штатов и в конце концов оказался на юге, чей благодатный климат подходит мне как нельзя лучше.
Афенс-Кларк, город, в котором расположен университет Джорджии, именует себя «античным» в честь того древнего города, где я некогда появился на свет. Поддельные документы — вкупе с наличной платой, разумеется, — дают мне возможность посещать любые курсы по своему выбору. Я перехожу с одного вечернего курса на другой, впитывая новые идеи во всех областях — от философии до ветеринарии.
Уже начался осенний семестр, но южный зной все еще полноправно царил в городе, вынуждая молодых представительниц прекрасного пола облачаться в мини-платья без бретелек и куцые облегающие маечки, которые щедро обнажали загорелую плоть. Их юные тела алкали секса столь же страстно, сколь жаждали высшего образования их юные умы.
В тот вечер я сидел на чугунной скамье у библиотеки в северном кампусе и, выражаясь современным языком, занимался «наблюдением за людьми». Мимо меня целеустремленно сновали студенты, помимо одежды и нравов мало чем отличавшиеся от университетской братии былого.
Ветерок шелестел страницами оставленной кем-то на скамье университетской газеты «Красное и черное». Я посмотрел на нее. Она была развернута на разделе статей, и заголовок огромными буквами гласил: «Берегите свой гемоглобин: новый профессор антропологии — специалист по вампирам».
Развеселившись, я взял газету и продолжил чтение. В этом семестре университет Джорджии пригласил для чтения лекций Викторию Ленокс, известного культуролога и антрополога, автора книги «Вампиры в истории человечества». В статье говорилось, что профессор Ленокс посвятила свою научную деятельность изучению вампирского фольклора в различных культурах мира.
Фольклористка, увлеченная легендами о вампирах. Какая прелесть! Не теряя ни минуты, я позвонил в антропологический колледж и убедился, что мне сопутствует удача.
Когда я прибыл на место, аспирант как раз проводил перекличку. Войдя в аудиторию и выбрав себе место, я тотчас привлек внимание двух молоденьких студенток, которые сидели рядах в двух передо мной. Одна из них ткнула соседку локтем в бок и кивком указала в мою сторону. Та уставилась на меня круглыми глазами, на миг потеряв самоконтроль. Я улыбнулся девушкам, и они, мило смутившись, разом отвернулись.
Не одно тысячелетие миновало с тех пор, как я в последний раз видел свое отражение в зеркале, однако меня часто заверяли в том, что я весьма хорош собой. В юные годы я вызывал всеобщее восхищение и даже был приглашен позировать для «Дельфийского возничего» — одной из знаменитейших скульптур Древней Греции, которая уцелела до наших дней. Меня сделали вампиром в возрасте тридцати пяти лет, так что я навсегда останусь мужчиной в самом расцвете сил.
Современных девушек приводят в восторг мои черные волосы, зеленые глаза и безупречно гладкая кожа. Говорю об этом не из тщеславия, а для ясности. Чтобы утолить голод, мне не требуется принуждать кого-либо. Юные девы сами охотно следуют за мной повсюду, куда бы я ни пожелал их повести.
Я уселся, и аспирант принялся, запинаясь, представлять профессора Ленокс. Список ее ученых званий и публикаций выглядел весьма внушительно. Госпожа антрополог представлялась мне почтенной дамой средних лет — этакий книжный червь в очках наподобие покойной Маргарет Мид [4] .
4
Маргарет Мид(1901–1978) — американский антрополог, профессор Нью-Йоркского, Йельского, Колумбийского университетов.
Покончив с представлением, молодой аспирант поспешил пожать руку профессору, которая грациозно поднялась со своего места в первом ряду. Глядя, как направляется к кафедре «почтенная дама», высокая и стройная, в бежевом блейзере поверх кораллового платья-рубашки и в такого же цвета туфлях на высоких каблуках, я отметил, что у нее поистине царственная осанка, не говоря уж о ладных длинных ногах.
Профессор Ленокс, повернувшаяся лицом к аудитории, была отнюдь не невзрачной особой средних лет, а редкостной красавицей. Все представители мужского пола, сколько их ни было в аудитории, поспешили сесть прямо и расправить плечи. Профессор окинула слушателей оценивающим взглядом, помедлила долю секунды, перебросив за плечо длинные черные волосы, и приступила к лекции.
Едва она заговорила, речь ее зачаровала меня не меньше, чем безупречная белизна ее кожи, полные губы и чудесные миндалевидные темные глаза.
— Мифы о существах, пьющих кровь, — начала профессор Ленокс, — можно обнаружить практически у всех цивилизаций, возникавших на протяжении всей истории человечества. Существа эти могущественны, бессмертны и полны соблазна для людей. Благодаря своей красоте и сверхъестественной силе они становятся предметом равно наших кошмарных снов и сексуальных грез. И однако, при всем их могуществе, мы испытываем к ним сострадание, поскольку они лишены милосердия Господнего и солнечный свет для них смертелен.