Романтика
Шрифт:
В те пару-тройку часов, когда всё уже было необратимо, я ещё не раз ловил одинаковые встревоженные взгляды людей, совершенно незнакомых мне. Их взгляды спрашивали: «Ты тоже всё это видишь? Что происходит? Я схожу с ума? Или это взаправду?» Теперь мне кажется, что у меня был такой же взгляд. Может, если бы люди задавали эти свои вопросы вслух, было бы не так угнетающе, но город и без того полнится сумасшедшими. И я не понимал, что это «тоже всё» я вижу. Но почему-то некоторые люди беспокоились. Значит, повод для беспокойства был и у меня, хоть я и не знал, в чём дело. Не будешь же хватать за плечи какого-нибудь мужика, трясти его и спрашивать: «Ты
Писал Ульяне, что сегодня все какие-то странные, но не могу понять, в чём дело.
Она ответила, что не заметила ничего такого в метро, и что, наверно, люди кажутся мне странными по какой-то моей личной причине. Также сообщала, что работы сегодня немного, и сейчас выбирает в интернет-магазине платье, которое недавно показывала мне на картинке в интернете. Уточняет, точно ли мне оно понравилось.
Я припоминал что-то такое тёмно-зелёное с рукавами. Или без рукавов? Или тёмно-синее? Я, наверно энергично кивал, когда она впервые мне показывала его на экране телефона, потому что у меня был очень серьёзный период. Мы же с вами всё понимаем, что оборонять с Призраком лесной дом, пока данные скачиваются на флешку, это не шутки. Джойстик и так весь взмок от потных ладоней. И можно было бы проявить деликатность и отложить на потом эти свои шмотки.
Правда, деликатности я тогда не дождался. И сам сорвался, когда террористы в очередной раз прострелили доблестному натовскому герою башку. Конечно, не стоило мне так бурно чувства проявлять. Сразу обида. Моментально. И не просто так. А как снежный ком. Начинается с того, что приставка мне дороже неё. Ох, приставка. Ульяна же мне её подарила на день рождения. Возможно, это самая прекрасная вещь. Но я уже морально готовил себя к тому, что пора обзаводиться приставкой следующего поколения. Жизнь не стоит на месте, говорил я себе.
И, как всегда, вовремя она затеяла один из тех разговоров, которые, как я считал, просто переводят впустую кислород в атмосфере и нервные клетки в наших организмах. Подобные разговоры всегда состояли из важного (как ей казалось) вопроса и надуманной, высосанной из пальца (как считал я) проблемы. И эти разговоры следовали почти всегда по одной и той же процедуре. Но, в зависимости от ситуации, различались пропорции актов.
– Мы живём просто как два соседа. Или очень хорошие друзья. Проводим вместе время.
– Конечно, проводим время. Нам ведь хорошо с тобой.
– Ну, друзьям тоже друг с другом хорошо. А некоторые друзья ещё и трахаются. Чем же мы отличаемся? Романтики больше нет.
– Ты обижаешься, что я разучился быть романтичным?
– Я привыкла.
– Я уже и не знаю, что такого сделать, чтобы добавить романтики.
– Сделай что-нибудь!
– На мой взгляд, романтика – это, конечно, хорошо, прекрасно. Но это, если можно так выразиться, атрибут определённого этапа отношений между мужчиной и женщиной. Рано или поздно, скорее, рано, романтика иссякает сама по себе. Чувства же не пропадают, они просто изменяются, становятся более размеренными. Это же элементарно!
– Тебе не кажется, что это ненормально?
– Это так, как есть. А как, по-твоему, должно быть?
– Я сама не знаю.
– И я не знаю. У нас ведь нет какого-то эталонного примера перед глазами. Значит, всё так или иначе, органично.
Наворачивающиеся слёзы в ответ.
– Но тебя это не устраивает.
– (дрожащим голосом) Нет.
– И что нам делать? Как ты сама думаешь,
Где я теперь возьму романтику? Её место заняли другие чувства, соответствующие другим этапам отношений. Да туда ей, романтике, и дорога! Более того, всякая дребедень из серии заказать самолёт за бешеные деньги, которых у меня нет, чтобы самолёт написал в воздухе твоё имя – это нифига не романтика. Это штамп такой. А на воздушном шаре ты летать боишься.
– Я не знаю.
– Так может, так и должно быть, может, это естественно?
– А может, мы больше не любим друг друга?
– Ну что ты такое говоришь? Даже не думай об этом! Я тебя знаю! Ты из какой-то сиюминутной нелепой мысли развиваешь целую науку. И всё, что навоображаешь, в итоге оборачивается к тебе такой стороной, что выглядит единственной истиной! И потом, что бы я ни говорил, тебе ничего не докажешь. Даже любящие друг друга люди не мыслят идентично, – пытался я её вразумить, начиная игру с места последнего автосохранения. – Так не бывает!
– Я ничего не выдумываю! Я просто пытаюсь понять!
– Тут нечего понимать!
Но Ульяна совершенно со мной не согласна. Ей легко говорить! Раньше ведь даже гулять на морозе с окоченевшими пальцами ног было романтично. И не надо было для этого делать ничего особенного. И заходить погреться в торговый центр, когда мы только начинали встречаться, тоже было романтично. Приходилось пересчитывать мелочь, чтобы купить джанк-фуд в ресторанном дворике. Даже ехать вдвоём вечером в метро и держаться за руки!
А теперь, что ни сделай – получится рутина. Скажем, скучно в лютый зимний вечер? Пойдём гулять! Нет, она посмотрит на меня как на заразного сумасшедшего – и да, я облегчённо выдохну, потому что сам не горю желанием без веских причин тащиться в эту тёмную стужу и шарахаться там из стороны в сторону, пританцовывая от холода.
А путешествия? Я всё-таки не могу сказать, что стал большим любителем путешествий. Ничего не могу с собой поделать. Натура у меня такая, тяжёлая на подъём. Мне нравится сама идея путешествий, мне интересно видеть, как живут другие люди, какова природа в других точках на планете. Мне очень нравится чувство, сродни обладанию, когда говоришь себе: «Вот мы и повидали ещё одну часть мира». Как говорят в передачах про путешествия, дескать, забираем кусочек с собой и оставляем здесь кусочек себя. Интересно было бы побывать и там, и сям…
Мне нравится вспоминать и делиться с коллегами историями вроде «И тут я понял, что мы заблудились! Я и на карте не мог бы пальцем ткнуть, где мы находимся! Так ещё и заблудились! Как раз темнело, и тут над нами пролетела вот такая летучая мышь! Вот такая, я тебе говорю!»
Но никак не могу себя заставить помогать Ульяне бронировать отели и покупать билеты на самолёт. Мы копим деньги на отпуск, собираем документы на визу. Хорошо, ладно, исполняю эту повинность, не ропщу. Но, как только Ульяна открывает интернет и начинает искать, допустим, где нам поселиться, я стараюсь слиться со стенами, чтобы она не обратила на меня внимания, и мне не пришлось бы каким-то образом помогать. Я, конечно, понимаю, что по-хорошему должен участвовать в этом процессе, но на меня моментально накатывает апатия и отупение. Даже если силюсь внимательно слушать информацию по времени заселения, датам пребывания, сроках отмены бронирования, киваю, хмурю серьёзно лицо, но, вопреки собственному желанию, через пару минут уже всё забуду. Наверно, в детстве меня напугали бронированием гостиницы.