Романы. Рассказы

Тевекелян Варткес Арутюнович

— Чем могу служить вам, господа?

Мальчики растерялись.

— Наверное, очередные денежные затруднения вас привели сюда, не так ли? Хватит, не валяйте дурака, я все знаю. Знаю, как вы, соскучившись по вольной жизни, устроили там дебош и вас выставили из детского дома, где о вас так заботились… Вместо вечной благодарности нашим друзьям американцам чем вы ответили? Незачем к нам больше ходить!

— Все это не так… — начал было Ашот.

— Знаю, знаю, у вас приготовлена целая сказка в героическом духе — об обиженном самолюбии и прочее. Но у меня нет времени слушать. Уходите, убирайтесь поскорее!

В

это время в комнату вошел высокий, хорошо одетый армянин с острой бородкой и, увидев смущенных, с поникшими головами мальчиков, спросил у секретаря:

— Господин Крикор, что здесь происходит?

— Это те, которых четыре дня тому назад выгнали из детского дома за дебош.

— Гм, да, жаль, очень жаль, что дети нашего благородного, честного народа так развращены нашими врагами турками, — начал он длинную речь, шагая взад и вперед по комнате. — Но не можем же мы их оставить без внимания, не сделав последнюю попытку вырвать их из цепких рук порока; это было бы преступлением против светлой памяти их родителей, так трагически погибших от рук наших врагов. Нет, не можем. — Он остановился в задумчивости и вдруг, как бы что-то решив, обратился к секретарю: — Дайте им по пятьдесят пиастров на дорогу и направьте их в Бейкоз, к моему другу мистеру Адамсу — директору нефтеочистительного завода «Стандард ойл компани», он даст им ночлег и работу. Вам нужно приобщаться к труду, мои юные друзья, — обратился он к мальчикам. — Труд благотворно воздействует на вас и освободит от пороков. Будьте послушными, трудитесь не покладая рук, знайте, что за вас я, — впрочем, не только я, вся наша партия «Дашнакцутюн» несет ответственность перед мистером Адамсом. Не вмешивайтесь ни в какие конфликты, не якшайтесь с рабочими других национальностей. У нас, армян, свои задачи: мы должны бороться за наши национальные чаяния, за великую Армению.

Не поняв и половины того, о чем говорил этот господин, ребята, пообещав примерно вести себя, отправились в Бейкоз, на завод.

У конторы на обширном дворе завода они увидали большую толпу рабочих в грязных комбинезонах, которые о чем-то громко спорили. Когда ребята подошли к ним, кто-то из толпы крикнул:

— Дело до детей дошло! Хотите и их развратить?

Ничего не понимая, ребята вошли в контору. Мистер Адамс, прочитав записку, улыбнулся и поручил своему секретарю заняться ими.

— Вас поместят в пятый барак. Там хорошо, — сказал им секретарь, — дадут комбинезоны и сапоги. Переодевайтесь и приступайте к работе, не теряя времени. Хочу вам, как соотечественникам, дать совет, — добавил он, изобразив на своем длинном желтом лице подобие улыбки, — в здешние дела не вмешивайтесь. Эти люди оставили работу, требуют прибавки и восьмичасового рабочего дня, они наслушались тут коммунистической пропаганды и безумствуют. Нам, армянам, не подобает вмешиваться в такие дела и огорчать наших друзей американцев, которые любят нас и помогают нам. Мы должны стараться, чтобы они нас любили еще больше. Если рабочие придут к вам и предложат прекратить работу, не слушайте их. Хорошо?

— Хорошо! — в один голос ответили ребята.

— Да, у вас, наверное, денег нет, чтобы прожить до получки? Скажу — вам выдадут аванс.

Надев комбинезоны, они отправились на пристань, где стоял большой нефтеналивной пароход. Десятник объяснил, что они должны ведрами вычерпывать

нефть, оставшуюся после выкачки трубами в стальных трюмах парохода. Стоя по колени в нефти, ребята начали работу. Трюмы были наполнены газами, у ребят кружилась голова, от едкого запаха тошнило.

По окончании смены десятник задержал их.

— Вот что, ребята, — сказал он. — Если хотите, можете подработать. За сверхурочные платят в двойном размере. Пойдите покушайте и возвращайтесь обратно.

— А сколько вообще платят? — спросил Мурад.

— Одну лиру, — был ответ, — а за сверхурочные, значит, получается две лиры.

Соблазн был большой. Впервые в жизни они работали, зная вперед, сколько им заплатят, и, хотя чувствовали себя очень усталыми, все же решили еще поработать. По три лиры в день — шутка сказать, — кто мог устоять против этого!

Поужинав, они вернулись на пароход и проработали до утра. Шатаясь от усталости, грязные, пропитанные тошнотворным запахом нефти, отправились в барак спать. Там их встретили бастующие рабочие.

— И вам не стыдно? — спросил сидевший на верхних нарах рабочий.

— Почему нам должно быть стыдно? — в недоумении спросил Ашот. — О чем вы говорите?

— Как же! Рабочие бастуют, требуют прибавки, а вы работаете, изменяете своему классу.

— Мы платой довольны. Кроме того, мы армяне и в чужие дела не вмешиваемся, — ответил Ашот невозмутимо.

— Не армяне, а продажные шкуры! — со злостью закричал другой.

— Да ты брось тратить на них время, — заговорил третий. — Разве не видишь, это — хозяйские холуи! Пусть работают, если им нравится, — ведь на них далеко не уедут.

Несмотря на презрение и угрозы рабочих, ребята продолжали работать. Кожа на их теле огрубела, ноги и руки покрылись язвами, лица почернели. Они ходили словно привидения, но не сдавались. В субботу пошли в контору за получкой. С них удержали аванс, плату за спецодежду, за ночлег в бараке, и на руки выдали только по полторы лиры каждому.

— Вот это здорово! — возмутился Ашот. — Этих денег не хватит даже на то, чтобы грязь отмыть, а чтобы лечить наши язвы, мы должны работать еще месяц и ничего не есть.

— К черту такую работу! — предложил быстрый в решениях Качаз. — Это, братцы, хуже всякой резни, здесь мы пропадем!

— Шутки шутками, а я не понимаю, что это означает: работай как ишак целую неделю и получай на руки полторы лиры?

— И не скоро поймете, — раздался позади них чей-то голос. — Когда мы говорили вам, вы с гордостью заявили: «Мы армяне и поэтому в чужие дела не хотим вмешиваться» — как будто если вы армяне, так вы родственники хозяина. Поймите, ребята, в этом мире люди делятся не на нации, а на бедных и богатых; вот когда это поймете, тогда все станет ясным. Хорошо работать целый день по пояс в нефти и ничего не получать?

— Конечно, плохо, — ответил Мурад.

— То-то! Мы тоже считаем, что плохо. Вы-то еще одиноки, как-нибудь прокормитесь, а у большинства из нас семьи, их кормить тоже ведь надо, а чем, когда самому не хватает? Как же заставить этих скотов платить за наш труд сносную плату? Забастовкой! И если таких изменников, как вы, не окажется, тогда хозяева волей-неволей заплатят нам за наш труд. Пароход разгружать нужно, нефть перерабатывать нужно, — как они без нас сделают это все?

— Наймут других, — ответил Качаз.