Ромашки для королевы

Демченко Оксана Б.

– И что бы ни говорил мой сын, дело не в послах, не в желании уберечь малыша, – усмехнулся Збыр. – Он боялся потерять корону и спрятал наследника от нас, чтобы сохранить венец. А потом заставил барабаны сказать свое слово. Когда война объявлена, он – выше всех.

Брав кивнул. И подумал, что теперь наверху, в союзе с людьми, три самых главных гнома подгорного мира – бывает и так. Стало быть, война становится весьма смутным делом. Вразумят они короля. Или переупрямят – а у гномов это почти одно и то же.

Значит по-прежнему главная беда – ведимы, ведьмени, вддыхры – как не назови, одна мерзость… И пока непосильная.

Сколько

их, что происходит в загадочном Синем городе, какова сила демона, обретшего плоть? И почему он полз к Старому мху, городу на южном тракте, и вдруг развернулся? Кэльвиль полагает – надо еще раз поговорить с Орильром и выяснить, что собой представляет его странная жена. Демону ведь все равно, чье тело занять – он может и в женском отменно себя чувствовать. И, как сказал мастер, теперь, оставшись без «братьев», сгоревших дотла в древнем ларце, даже предпочел бы такой вариант. Понадеялся бы на возрождение всей гнусной породы…

Много вопросов.

* * *

Нильэса-а-Кав еще раз глянула в зеркало и осталась довольна результатом. Лениво усмехнулась – как всегда, она безупречна. Есть вечная красота – настоящая, вне моды. Она не надоедает и не перестает восхищать. Завораживает и подчиняет, укладывает к ногам самых гордых и вынуждает их унижаться. Приятно смотреть на то, как по тебе сходят с ума. И гнусному а-Тэи пора вспомнить свое место.

Серебряные волосы уложены в прическу, столь любимую бывшим мужем, удручающе простую, но к алмазам диадемы и длинных тяжелых сережек очень подходящую, – что есть то есть. Плечи у нее мраморные, это скучно слушать от каждого. Зато смотреть на плечи – весьма не скучно. Пусть смотрят, и этот тип, оказавшийся едва ли не королем, и его уродливая подёнка-любовница. Великолепное платье глубокого зеленого цвета подчеркивает ее фигуру. А разрез позволяет оценить – и ноги без изъяна. Туфли, перчатки, еще один браслет с алмазами… Ну вроде всё. Теперь можно пойти и глянуть, кому этот муж бывший – ей или жалкой человеческой ведьме. Прибежит Орильр, куда он денется. Говорят, его подёнка черна и тоща, как щепка. И за мужем мешок походный таскает. Выслуживается, хочет полезной быть, раз личиком не вышла. Да и умом, пожалуй…

Иначе не стала бы и держаться за то, что может быть полезно госпоже а-Кав. Обычно умные ей уступают. Она берет, играет и бросает – от скуки. Жить вообще довольно-таки тоскливо, особенно когда тебе уже пятнадцать веков. Это гораздо больше, чем необходимо для того, чтобы научиться управлять мужчинами. Очень предсказуемыми.

Вот и теперь: она прошла во дворец без малейших проблем. Улыбнулась давно лишившемуся надежд быть замеченным храну, сказала, что к мужу, – и вот перед ней лестница на второй этаж.

Комната приемов возле спальни а-Тэи ее не впечатлила: бумагами весь стол завален. Скучное и глупое мужское развлечение – управлять через законы. А наличие гнусного еще более мужа хама, рыжего грубияна Жависэля, привело в легкое раздражение. От этого всегда не знаешь, чего ждать. Потом дверь хлопнула и из спальни показалась подёнка. Еще страшнее, чем говорили подруги. Черненькая, маленькая, тощенькая и бледненькая. Ходить и то не умеет. И что в такой можно было найти? Впрочем, там, в мире людей, должен он был хоть с кем-то развлекаться…

– Ага, – бодро улыбнулась подёнка, не думая расстраиваться от блистательного вида соперницы. – Бывшая жена

Рира?

Жависэль почти виновато кивнул. Он не знал, к добру ли эта встреча, и как она отразится на неокрепшем здоровье девушки – все же вчера ей досталось страшно. Да еще седого нет, что-то безумное затеял с завтраком – вся кухня с утра в дыму, и сам он носится бодрой рысью. Смешно смотреть, эльф в таком возрасте – и хуже мальчишки Шаэля. При том, что сам он с горящими глазами твердит, что «ничего еще не решил». Не решал он раньше – на ничтожестве а-Кав собираясь жениться. Говорил ему ученик, что выбора хуже сделать нельзя. И что на королеву она не похожа, потому что родилась змеей с холодной кровью – тоже говорил. Приползла ведь опять – жалить. И яда припасла.

Рыжий прикинул, не пора ли вытащить дуру-эльфу на лестницу и просто выпороть? У гномов так и делают с теми, кто нарушает покой королевы.

– Отчего же бывшая? – рассмеялась Нильэса, любуясь собственным голосом. Грациозно опустилась в кресло, позволяя ткани соскользнуть и раскрыться по разрезу.

– Да потому, что дура, – весело сообщила Сэльви. – И сволочь. Я хорошо выучила ваш язык. Жас, я ей как – все доходчиво?

– Вполне, – пожал плечами рыжий, чуть успокаиваясь за душевное состояние ведьмы.

– Как ты смеешь? – охнула красавица.

– Сиди и не охай, пока щеки целы и синяков нет, – посоветовала Сэльви, устраиваясь в свободном кресле. – А ты пришла кстати, я собиралась тебя искать, время бы теряла зря. Слушай меня внимательно, я повторять не стану.

– Тварь…

– Шмотки, камни, домик за городом и второй, на его деньги отстроенный в столице, а также все прочее, до последней пылинки, вернешь моему Риру сегодня до заката, – зевнула ведьма. – И тогда живи, красивая, так и быть. Если возьмешь хоть одну щепку, уже не отмоешься. Так у нас в селе обходятся с воровками. Иди. И твердо помни: до заката. А потом пеняй на себя, я пальцем не шевельну, а Совет мудрых и маги – ну, тебе объяснят, все уже в курсе моих деревенских штучек.

– Мразь…

– Милочка, ты первый раз в жизни видишь ведьму – и так рискуешь, – весело посочувствовала Сэльви. – Ох смотри, могу и того, замаскировать под старушку. Горбик, два зубика вперед, носик крюком, из него мох растет…

– Т-ты…

– Ух ты, хоть теперь поверила! Да не икай, рано еще. И, поскольку я добрая, это платьишко и все свои иные тряпочки можешь забрать.

Сэльви откинулась в кресле и рассмеялась – весело и вполне искренне. Она опасалась встречи с той, которая прежде была дорога Риру. Но ожидания не оправдались. Красивая – так все эльфы хороши. Но женщину с такими пустыми глазами и постным лицом любить всерьез нельзя. Рир просто ошибся, и с умными хорошими эльфами случаются порой приступы обидной слепоты. Куда важнее понять – где та, из-за кого он польстился на жалкую куклу, ничтожную подделку?

Нильэса нервно смяла перчатку и повела плечами.

Потом улыбнулась победно – снизу донеслись шаги. Быстрые, уверенные, знакомые. Дверь распахнулась и Орильр почти вбежал в комнату. Он уже знал, что застанет ее здесь. Остановился и охнул. Нильэса снова улыбнулась – да, хороша. Дыхание у многих перехватывает.

– Хороша-а… – протянул Орильр. – Сэль, твоя работа! Это сильно прилипло?

– До заката можно отмыть, – заверила ведьма. – Хочешь, поспорим?

– Дорогой, – проворковала Нильэса. – Мой дорогой!