Ромен Гари, хамелеон
Шрифт:
Альбер Камю назвал книгу Гари «очень народной».
Перед выходом «Большого гардероба» Гастон Галлимар провел крупную рекламную кампанию, включая работу с литературными агентами, сотрудничество с распространителями книжной продукции, объявления в витринах книжных магазинов, раздачу автографов, анонсы, специальные предложения. Но все эти меры не принесли ожидаемого результата: было продано всего 5520 экземпляров романа.
Один экземпляр Гари направил Луи Жуве. В письме от 27 января 1949 года он предлагал ему сыграть роль Вандерпюта в экранизации «Большого гардероба», задуманной кинопродюсером Сашей Гординым. Но в итоге проект экранизации был закрыт, и Гари добился от Жуве не больше, чем с «Тюльпаном».
Хотя Ромен называл своими учителями Гоголя и братьев Маркс, критики скептически отнеслись к его сатире. После этой неудачи он стал задаваться вопросом, не лучше ли отныне писать на английском.
Эмиль Анрио в «Монд» от 16 марта 1949 года без обиняков выразил Гари свое недоумение и неодобрение:
Громадное спасибо за подарок, господин Гари! <…> Но что же в конце концов, не считая веселого и сочувственного описания малолетних преступников, хотели Вы нам показать этой маленькой притчей, которая, боюсь, вряд ли способна дать нам новую мораль.
Газета «Фигаро»{356} приняла «Большой гардероб» не лучше, а «Круа» устами Люка Эстана{357} выражала свое возмущение пессимистическим настроем и цинизмом книги.
Никому из критиков не пришло на ум, что этот «огромный заброшенный гардероб», эта куча одежды и обуви может символизировать недавнюю катастрофу, о которой тогда еще мало говорили, — геноцид евреев. Вскоре после освобождения лагерей союзными войсками в газетах всего мира появились фотографии, где были горы трупов и одежды убитых узников Освенцима. Эти фотографии быстро забудут.
Год спустя книга вышла в английском переводе под названием The Company of Men
Несмотря на провал «Большого гардероба», с Гари был по-прежнему готов сотрудничать Клод Галлимар, и в ноябре 1949 года писатель направил ему планы нескольких книг на условиях аванса. В мае 1950 года Гари предполагал представить в издательство рукопись повести «Жители земли», за ней должны были последовать «Бухта ангелов» и особенно дорогая ему эпопея в духе «Надежды» в двух томах, над которой он как раз работал, под названиями соответственно «Потерянные патрули» и «Цвета дня». Кроме того, Ромен Гари планировал написать «Клятву Везле» — памфлет на 850 страниц, который так и остался в проекте.
На Гастона Галлимара приятное впечатление произвели творческий настрой и плодовитость писателя, и после долгих переговоров он согласился предоставлять Гари то, в чем отказывал другим: крупные, по возможности ежемесячные, авансы с условием, что выплаты немедленно прекратятся, если писатель не уложится в сроки. Гари умело и твердо отстаивал свои интересы, обсуждая каждый пункт договора сначала с Гастоном, а потом с Клодом Галлимаром: ему удалось сохранить за собой всю сумму от продажи прав для издания книги на английском языке, а по переводам на другие языки оставить за издательством лишь 10 процентов! Таким образом, перевод книги стоил «Галлимару» больше, чем приносил выгоды! Нередко, даже если книга имела успех, издательству приходилось просить у Гари отсрочки платежа.
Гари по-прежнему преследовали за провокационный стиль «Вина мертвых», но он оставался ему верен. В письме Рене Зиллеру, который получил назначение в Монтевидео, он писал о служащих Министерства иностранных дел:
Если эти педерасты действительно просматривают всю дипломатическую почту, заявляю им прямо, что я, ГАРИ, «Товарищ освобождения», кавалер ордена Почетного легиона, готов насрать им в рот и в уши, а нос набить спермой своего любимого пса.
Он писал, что издателей ненавидит.
В Париже, «этом мрачном и холодном городе»{360}, у Лесли не было ни одного знакомого. Она сопровождала мужа в его ночных странствиях по неотапливаемым мастерским неизвестных художников, он восторгался Жаном Венаром и горячо рекомендовал его Гастону Галлимару. Днем Лесли ходила в маленький кинотеатр в районе Сент-Антуан смотреть фильмы на идиш, чем немало удивляла Ромена, который и раньше не знал, что думать о воодушевлении, с которым она когда-то воспринимала выступление московского еврейского театра «Габима», гастролировавшего в Лондоне.
Супруги довольно часто навещали Сильвию и Рене Ажидов, живших тогда на улице Ла-Боэси, 99. У них был маленький сын Ив, которому Гари привез из Софии банан, что в послевоенном Париже было неслыханной роскошью. Рене он вручил килограмм икры, из которого фунт друзья съели в тот же вечер.
29 сентября 1949 года, через полтора года скучнейшей службы в канцелярии, где Гари скромно составлял свои отчеты и ноты, порой очень удачные и важные, ставя в качестве росписи в верхнем левом углу каждой страницы свои инициалы — Р. Г., он решился направить заявку на место секретаря в посольстве Франции в Греции, куда ему более всего хотелось поехать.