Ромео и Джульетта
Шрифт:
Рвать волосы, как я, и падать наземь,
Чтобы могилу вымерять свою!
Стук в дверь.
Брат Лоренцо
Встань, там стучат. Ромео, милый, спрячься.
Ромео
Не спрячусь! Разве паром горьких вздохов
Укроюсь, как туманом, от людей.
Стук.
Брат
Ты слышишь, как стучат? — Кто там?
Вставай!
Тебя захватят… — Подождите! — Встань же!
Беги в молельню. — Слышу! — Божья воля!
Что за упрямство! — Я иду, иду!
Стук.
Кто так стучит? Кто там? Чего вам надо?
Кормилица
(за сценой)
Впустите — так узнаете. Джульетта
Меня прислала.
Брат Лоренцо
В добрый час. Войдите.
Входит кормилица.
Кормилица
Отец, святой отец, скажите мне,
Где, где супруг синьоры? Где Ромео?
Брат Лоренцо
Здесь, на полу. Он пьян от слез своих.
Кормилица
Ох, точно так же, как моя синьора.
Точь-в-точь она.
Брат Лоренцо
О горькое согласье!
О сходство грустное!
Кормилица
Вот так лежит,
Вопит и плачет, плачет и вопит. —
Ну, встаньте, встаньте, будьте же мужчиной!
Хоть для Джульетты, для нее, вставайте.
Зачем уж так в отчаянье впадать?
Ромео
Кормилица!
Кормилица
Ох, ох, синьор, ну что ж, смерть — наш удел.
Ромео
Сказала ты — Джульетта? Что же с нею?
Она меня убийцею считает?
Я запятнал в расцвете наше счастье
Родной ей кровью? Где она и что
Супруга тайная моя о нашей
Любви, навек погибшей, говорит?
Кормилица
Да
А только плачет, плачет; на кровати
Лежит пластом, — вдруг вскочит, начинает
Тибальта звать иль закричит: «Ромео!» —
И упадет опять.
Ромео
О, это имя,
Подобно выстрелу смертельной пули,
Ее убило так же, как вот эта
Проклятая рука — ее родного!
О мой отец, скажи, где поместилось
В моем презренном теле это имя,
Чтоб мне разрушить гнусное жилье!
(Вынимает шпагу.)
Брат Лоренцо
Стой, удержи отчаянную руку.
Мужчина ль ты! Да, с виду ты мужчина,
Но плачешь ты по-женски, а поступки
Гнев зверя неразумный выдают.
Ты — женщина во образе мужчины
Иль дикий зверь во образе обоих.
Ты изумил меня, клянусь святыми.
Благоразумней я тебя считал!
Тибальта ты убил — теперь ты хочешь,
Свершивши над собою злое дело,
Убить себя, убить свою супругу,
Которая живет одним тобой!
Восстал ты против своего рожденья,
И неба, и земли: ведь и рожденье,
И небо, и земля — в тебе самом,
Как три единства. Сразу все погибнет!
Стыдись! Стыдись! Позоришь ты свой образ,
Свою любовь, свой разум; ими щедро
Ты наделен, но сам, как лихоимец,
Не пользуешься всем, как подобает,
Чтоб совершенствовать всегда свой образ,
Свою любовь, свой разум. Образ твой —
Лишь восковая форма, если ты
Отступишься от доблести мужчины.
Любовь твоя — лишь клятвопреступленье,
Коль ты нарушишь клятву и убьешь
Любовь, которую клялся лелеять;
И разум твой, что должен украшать
Твой образ и любовь твою, их только
Испортит неумелым обращеньем:
Как иногда в пороховнице порох
У воина неопытного вспыхнет,
Так вспыхнет от неловкости твоей
То, что тебе должно служить защитой. —
Тебя ж взорвет на воздух. Ну, вставай!
Мужчиной будь! Жива твоя Джульетта,
Из-за кого хотел ты умереть, —
Ведь это счастие! Тибальт тебя
Хотел убить, а ты убил его, —
И это счастие! Закон, что смертью
Грозил тебе, как друг к тебе отнесся
И смерть тебе изгнаньем заменил, —
И это счастие! Ты взыскан небом,
И счастие ласкать тебя готово;
Ты ж дуешься на жизнь и на любовь,
Как глупая, капризная девчонка!
Смотри, таким грозит плохой конец.
Ступай к любимой, как решили мы,
Пройди к ней в комнату, утешь ее,
Но уходи, пока дозор не вышел,
Иль в Мантую не сможешь ты пробраться.
Там будешь жить, пока найдем возможность