Ромео с большой дороги
Шрифт:
– Тут вы правы, – согласилась Ирка. – Только у нас деньги есть, мы покупаем российское не от бедности, просто эти товары больше нравятся. А Тёма нищий! Видела я, какими он глазами на портьеры глядел, даже пощупал их. Нехороший человек.
– Ты сделала подобный вывод после того, как гость потрогал драпировки?
– А вы не зубоскальте, – надулась Ирка. – Он еще от Хуча шарахнулся, ноги поджал и спросил: «Он кусается?»
Я села на табуретку и почувствовала легкий дискомфорт. Меня всегда настораживают люди, которые не любят животных. Предположить, что Хучик способен кого-то укусить,
– Знаете, как дело обстоит? – наседала Ира.
– Ну?
– Тёма ваш распрекрасный за своими Уральскими горами чуть с голоду не помер, – застрекотала домработница, – вот и решил в богатый дом пристроиться. Приехал сюда и набрехал с пять коробов. Мамин дневник… Ха! Он вам его показал?
– Нет.
– Вот! Теперь тут поселится, оденется, обуется, отъестся и ваще навсегда останется. Дегтярев его уже за сыночка считает, Манюня жалеет, даже Ольга прослезилась, глядя, как эта кастрюля полковника обнимает.
– Ведро, – машинально поправила я.
– Один шут разница, – скривилась Ирка. – Гоните его вон, прохиндея, вот мое мнение.
– И как ты предлагаешь провести операцию?
– Прямо так и скажите: «Вали домой».
– Не могу.
– Почему? – уперла руки в бока домработница.
– Не принято подобным образом обращаться с гостями.
– Тьфу! Если станете всех привечать, в нищете помрете.
– А где сейчас Тёма?
– Его Дегтярев в Москву увез.
– Нельзя же выгнать сына полковника.
– Он ему никто.
– Откуда такая уверенность?
– Задницей чую, – заявила Ирка.
Я постаралась скрыть усмешку. Надо же… Судя по некоторым расхожим выражениям, вышеупомянутый орган является главным для русского человека: он им чувствует беду и одновременно ищет на него приключений.
– Надо приблуду на анализ отправить. Генетический. Есть такой, я знаю, – посоветовала Ира. – Вот у нас на двадцать пятом участке Мироновы живут… Слышали?
Я кивнула.
– Хозяин горничную выгнал, – ажиотированно продолжила Ирка, – беременную. А та, не будь дурой, в лабораторию сносилась и его жене под нос бумажку сунула, где черным по белому написано, кто отец ее будущего ребенка.
– И кто?
– Ой, Дарь Иванна, несообразительная вы! Ясное дело, сам хозяин. Надо у этого Тёмы кровь взять. Вот и станет ясно, чей он сын! – торжественно закончила Ирка.
– Неудобно как-то, – промямлила я, – подойти и заявить: «Предполагаю, вы обманщик, поехали на экспертизу». А если он и впрямь родня Александру Михайловичу? Обидим и Тёму, и полковника.
– Тогда надо хитростью анализ взять. Обманом.
– Как?
– Подумаю и соображу, – пообещала домработница.
– Хорошо, – согласилась я, – тоже поломаю голову над проблемой. Но очень тебя прошу, давай соблюдать презумпцию невиновности.
– Чего?
– Пока мы не доказали, что Тёма обманщик, он честный человек и живет в Ложкине на правах сына полковника, – объяснила я. – Понятно?
– Ничего, – мстительно процедила Ирка, – пусть временно сыром в масле катается! Скоро закончится лафа, я его сама веником вымету!
– Только после лабораторного
– Даша? – спросил чей-то знакомый голос.
– Да, а кто говорит?
– Рита Секридова.
– Алиса пришла? – обрадовалась я. – Сделай одолжение, не выпускай ее, уже еду!
– Хорошо, – сухо выронила Рита, – жду.
Я бросилась к машине. Завела мотор и, не обращая внимания на сильный дождь, понеслась на Солянку.
Дверь в квартиру Риты опять оказалась открытой.
– Добрый день! – закричала я, влетая в прихожую. – Алиса, вы где?
– Ее нет, – мрачно сообщила Рита, высовываясь из кухни. – Иди сюда! Чего тарарам подняла?
– Ушла! – расстроилась я. – Ты же обещала ее остановить!
– Она не приходила.
– Послушай, я живу за городом, кататься туда-сюда по пробкам не особое удовольствие. Когда ты позвонила, я поняла, что Алиса явилась домой.
Секридова шлепнулась на колченогий стул, маячивший около буфета.
– Нет, она не объявлялась. Но… Смотри, у Алиски сегодня эфир.
– Так.
– Он прямой, не предварительная запись. Ей люди в студию звонят, заказывают песни, с днем рождения друг друга поздравляют. Ясно?
– В принципе, да, – кивнула я. – Ничего особенного, подобные шоу почти на каждой радиостанции есть.
– Но вечером Алиски на эфире не было, – протянула Рита.
– А кто там был?
– Диджей по фамилии Столяров. Я включила приемник и услышала его голос. Странно.
– Почему? Может, у Алиски случилось неотложное дело, и она попросила ее подменить.
– Нет, – помотала головой Рита, – у них подобное не принято. Генеральный продюсер терпеть не может манипуляции с расписанием. В этом году Алискина смена падала на первое января, в девять утра ей заступать следовало. Приятно, да?
– Невероятно, – кивнула я.
– Если тебе рассказать, из какого Алиска дерьма выплыла, не поверишь, – монотонно вещала Рита. – Ну да не о том речь. Алиска хотела в компании праздник отметить и нашла того, кто согласился у микрофона первого числа париться, – Столярова. У парня как раз облом с бабой случился, ему идти было некуда, вот и сказал Алиске: «Хрен с тобой, я первого оттарабаню». Обрадованная, она побежала просить поменять ей смены. Но начальство встало на дыбы: «Слушатели ждут именно Виноградову, – заявил ей генеральный, – у нас не лавочка со спичками, вот там все равно, какая морда за прилавком. Не нравится сидеть у микрофона, никто не заставляет, получи в бухгалтерии расчет, и разойдемся друзьями». И Алиса, испуганная угрозой босса, в компанию свою не поехала, примчалась первого января в девять утра, трезвая, и вышла в эфир.
Я молча слушала Риту.
– А сегодня вместо нее Столяров вещал, – втолковывала мне Секридова. – Причем вчера утром Алиска, услышав про мое предложение сопровождать Болтова, воскликнула: «Отлично, и выпить мне в свое удовольствие удастся! На работу лишь вечером, можно не ограничиваться бокалом шампанского». Понимаешь, она не думала пропускать эфир. Алиска страшно дорожит своей работой и боится ее потерять.
– Вдруг она попала в больницу? – предположила я. – Позвони ей на мобильный.