Ромео во тьме
Шрифт:
Он обожал Ромео. В первую очередь, за его имя. Во вторую, за все остальное сразу: за талант, который тот не принимал и которым почему-то тяготился. За скромность, обычно не свойственную таким «очаровашкам»; за неожиданные вспышки искрометного темперамента, который он всегда тщательно скрывал. Люциус обожал его за бесконечные опоздания, за мечтательную рассеянность в синих глазах, за романтические порывы, за углубленность в себя, за способность быть настоящим другом, и за почти конвейерную продуктивность в любом виде творчества.
Он
Он не мог простить ему одно: его мать.
«Эта мегера погубит его! И меня, заодно». – говорил он сам себе. «Если бы она могла спать с ним, чтобы он принадлежал только ей, то она не преминула бы сделать это».
Мама постучала в душевую кабинку. Ромео это просто ненавидел.
– Что, ма? – с раздражением спросил он, инстинктивно отодвигаясь подальше от перегородки.
– Роми, милый, ты идешь завтракать?
– Нет, мам, у меня нет времени! Извини, мне надо бежать.
– Куда? – голос приобрел металлический отзвук.
– Мне на репетицию, мам!
– Какую?
– Спектакля, ма!
– Это тот, который ставят по твоей пьесе?
– Да, ма! По той пьесе, которую ты предложила для постановки. Помнишь, Минотавр и Ариадна?
Она вспомнила, но все равно не желала говорить «да», не хотела отпускать его, но ничего не поделаешь. В конце концов, ставится его пьеса. Пьеса, кстати, была хороша. Лишний плюс ей и ее ненаглядному ребенку. Только вот эти поздние задержки! Все равно надо будет как-то их прекратить.
– В воскресенье? Кто же тебя надоумил репетировать в воскресенье? Боже, какой бред. Когда же ты придешь? – Голос снова зазвучал как пустая кастрюля.
– Не знаю, ма. Я постараюсь пораньше. Я позвоню! – Уже еле сдерживая досаду, процедил Ромео.
Дверь хлопнула. Ромео с облегчением вздохнул и закрутил кран.
Ева Дэниелс бежала по коридору. Она сразу все поняла. Да, точно! Из-за двери комнаты Ромео были слышны звуки гитары. Это опять пришел он, залез в окно, чертов Лю…Люци-фер, проклятый поляк! Символ неповиновения! Воплощение анархизма! Этот бездарь и паразит! Он не доведет Ромео до добра! Ромео покатится по наклонной дорожке из-за этого ублюдка!
Люс самозабвенно перебирал звонкие струны, как дверь с грохотом распахнулась, и в проеме возникла…
«Да, вот она, МЕГЕРА! Ждали, ждали». – подумал Люциус про себя и широко улыбнулся:
– Здравствуйте,
Она смотрела на него с вызовом. «Если бы не была такой сукой, она была бы еще ничего». – Мелькнуло в голове Люциуса. Стройная блондинка с длинными ухоженными волосами и сияющей кожей. Высокая грудь, тонкая талия, длинная шея. Королевская посадка головы.
«У Ромео такой же точеный нос».
Ева открыла было рот, чтобы как всегда высказать все, что она думает по поводу мистера Люциуса, но, увидев этого белокурого красавчика, беззастенчиво развалившегося на кровати и глядевшего на нее с такой чертовски влекущей улыбкой, неожиданно смутилась. Голос изменил ей и, не ожидая от самой себя, Ева запнулась. Люциус продолжал таращить свои изумрудные глаза на нее, склонив голову к правому плечу. Она справилась, наконец, с внезапным смущением, и сказала:
– Тогда, может, мы позавтракаем вместе? Если уж Ромео ничего не хочет делать без тебя…
– Да! Я голодный. – С готовностью кивнул Люциус и отставил гитару в сторону.
Ромео пошел в столовую потому, что услышал голоса. Каково же было его изумление, когда он увидел мать и друга, это воплощение непримиримого антагонизма, попивающими кофе и поедающими тосты с вареньем. Что-то странно кольнуло его сердце, когда он заметил, что мама необычно суетится, а Люциус бросает на нее лукавые взгляды. Но он тут же одернул себя.
– О-о, Роми! Наконец-то! – Восторженно воскликнула мама. – Какое счастье, что ты все же позавтракаешь!
– Да, раз уж все здесь, то и я поем. – Ромео уселся за стол рядом с Люсом.
– Ты как, старик? – прожевал Люциус вместе с тостом и бесовски блеснул глазами. Ромео пожал плечами. Он натужно улыбнулся: необъяснимый неприятный осадок в душе все-таки остался.
Мама хлопотала вокруг, наливая кофе, ставя еще тарелку с тостами, доливая молоко в молочник, и улыбаясь, улыбаясь, улыбаясь. Как-то смущенно. Как-то неуверенно. Что-то опять кольнуло Ромео. Он встретился взглядом с матерью, и та, вдруг зардевшись, сразу отвела глаза. Люциус хитро поглядывал на них поочередно. На него – лукаво, на нее…. «Ч-черт, да он же заигрывает с ней!»
Ромео вскочил, тост застрял у него в горле.
– Все! Нам пора бежать!– он порывисто схватил Люциуса за локоть и рванул за собой с такой неожиданной силой, что тот опрокинул на пол чашку с кофе и еле успел сам удержать равновесие, чтобы последовать за другом, а не в кофейную лужу.
– Как? Так быстро? Но вы же не доели… – мама осталась стоять в недоумении, сжимая в руках кофейник.
4.
– Что ты делаешь? – Ромео провернул ключ в зажигании слишком сильно, машина заревела, тут же дернулась и заглохла. – Объясни мне, что ты делаешь?