Ромео
Шрифт:
— Сара, я знаю, вы до сих пор не верите, что именно он стоит за этими, скажем так, странными посланиями. Но я хочу вас предупредить: мы не станем испытывать судьбу. Я уже договорился о круглосуточном наблюдении за вами. Один из наших сотрудников будет дежурить в машине возле вашего дома. Вы отсюда прямо к себе?
— Да.
— О’кей. Я заеду к вам попозже. Забрать медальон.
Сара как раз набирала номер рабочего телефона, когда вдруг вспомнила, что медальон до сих пор у нее в машине. Но Вагнер уже вышел. Ну, ничего, отдаст потом, когда он заедет.
Берни
— Слава Богу, ты перезвонила, Сара.
— В чем дело? Что-то случилось?
— Где ты?
— Все еще на телевидении. Берни, у тебя такой голос. Ты меня пугаешь.
— Знаешь, это касается и меня. Тут кое-что пришло по почте. Точнее, лежало в почте, но почтовой марки на конверте не было. Не знаю, как это могло попасть в нашу кипу.
— Что? Что это было? — Взволнованный тон Сары привлек внимание секретарши. Девушка обернулась.
— С первого взгляда — обычная открытка с соболезнованиями. Ты такие уже получала. Но эта была адресована мне для передачи тебе. Так что… так что я вскрыл конверт. Сара, там было любовное послание. Красное сердце.
Саре пришлось облокотиться на стойку бюро, чтобы не упасть.
— Что… что там было написано?
— Всего одна строчка. «Ты заглянула в медальон?» — Берни замялся в нерешительности и добавил: — И внизу… подпись… «Ромео».
Она закрыла глаза… головокружение. Ощущение такое, будто она стремительно падает с высоты. Но, достигнув земли, не разбивается, а попадает прямо в объятия безумца. Как она могла быть такой наивной? Глупая, глупая девчонка. Никогда не знаешь, чем все может кончиться.
Берни неистовствовал на другом конце провода.
— Что за медальон? Что происходит, Сара? Я позвонил в полицию. Говорил с детективом Аллегро. Он сейчас пришлет человека за этой запиской. Сара… что все это значит, черт побери?
К тому времени как Сара доплелась до автостоянки, что находилась за углом здания телестудии, ее уже так трясло, что она чувствовала дрожь и в кончиках пальцев, и в ступнях, и даже кожа на голове у нее зудела.
Она тяжело привалилась к дверце автомобиля, пытаясь восстановить дыхание и выкарабкаться из сетей, которыми опутала ее паника. Она сильно тряхнула головой. Итак, он начал действовать. Если она сейчас сдастся, он попросту добьет ее.
Распахнув дверцу, она плюхнулась на пассажирское сиденье, уставилась на перчаточный ящик. Ее тошнило. Она вспомнила, что не пообедала. И вообще: когда в последний раз она ела? Этого она тоже не помнила.
Открой ящик, Сара. Ты была очень решительна перед камерой. Да, но тогда я еще не была уверена в том, что имею дело с Ромео. Как же, рассказывай. Разве ты не знала этого с самого начала? Почему ты все время лжешь самой себе?
Распахнув ящик, он не увидела медальона. Что, если он уже забрал его? И где теперь он вынырнет? Что это — флирт, или он попросту хочет довести ее до сумасшествия? А есть ли разница?
Она начала судорожно рыться в ящике, расшвыривая бумаги, фантики от конфет и прочий хлам, пока наконец не наткнулась на медальон. Золотое сердце. Живое.
— Сара.
Она была так ошеломлена, услышав свое имя, что даже подпрыгнула, едва не задев головой потолок кабины.
— Вы! — вырвалось у нее.
Вагнер наклонился и пристально посмотрел на девушку. Взгляд его был непривычно нежен.
Сара поймала себя на том, что не может спокойно смотреть на него. И предпочла отвернуться, вновь уставившись на медальон. Когда она потянулась к сердечку, Вагнер крепко схватил ее за запястье. Вытащив из кармана платок, он осторожно извлек медальон из ящика.
— Его нужно проверить на отпечатки пальцев.
— Это от него. Теперь я точно знаю. — Собственный голос показался ей чужим. Она была бы рада, если бы этот голос принадлежал не ей. Нет, если бы она не принадлежала ему, могла бы скрыться от него. Скрыться от всего и от всех. Ты — маменькина дочка. И не забывай об этом.
— Я в курсе, — спокойно произнес Вагнер. — Только что в машине я разговаривал по телефону с Аллегро. Он рассказал мне о записке, которую получил ваш приятель Берни. Я помчался сюда в надежде застать вас. Я знал, что вы будете… расстроены.
Взгляд ее упал на медальон, который Вагнер держал в руке.
— Там… внутри что-то есть.
Эту информацию ему тоже передали. Единственной загадкой оставалось теперь содержимое медальона.
Вагнер все так же пристально смотрел на нее.
— Вы хотите узнать прямо сейчас?
Сара не могла оторвать взгляда от маленького сверкающего сердечка, выглядывающего из носового платка. Медальон казался сущей безделицей. Нелепой шуткой какого-то психа. Она вдруг подумала о том, что вот так же на ладони Вагнера могло лежать и ее сердце. Но нет, пока еще оно билось в груди, хотя биение его и отдавалось болью.
— Откройте, — выпалила она.
Ни слова не говоря, Вагнер достал из кармана еще один платок. Щелкнув замочком медальона, он открыл крышку.
Сара думала, что морально готова к любым неожиданностям, но стоило ей увидеть содержимое медальона, как слезы затуманили взгляд. В правую половину сердечка было вставлено миниатюрное фото Мелани. Красивая, жизнерадостная девочка-подросток. Лучезарная улыбка. Мелани светится от счастья. Сара тотчас узнала снимок. Он был из школьного выпускного альбома Мелани.
А что за фотография слева? Сара узнала и ее. Грустная маленькая девочка. Взгляд опущен. На губах — застывшая гримаса. Сара отчетливо помнила, когда был сделан этот снимок. Сразу же после одного из этих унизительных танцевальных конкурсов…
— Улыбайся, Сара.
— Я пытаюсь, папочка. Я пытаюсь, — звучит детский голос, полный отчаяния.
Берни объявился у Сары спустя двадцать минут после того, как она вернулась домой со студии. Открывая ему дверь, она подумала о том, что он наверняка зашел проведать ее. Но, стоило ей увидеть выражение его лица, как она поняла, что ошиблась, выдав желаемое за действительность. Как дорого она дала бы за то, чтобы хоть что-то из желаемого обернулось действительностью.