Ромейский талисман
Шрифт:
Некрас догадывался, что они с Ольгой едут к главному капищу Перуна у полян, что Ворш сейчас находится именно здесь. Очень скоро они подъехали к подножию холма и начали подниматься к самому святилищу.
Их заметили задолго до того, как они подъехали к воротам капища. На входе в палисад святилища, меж очистительных костров, их уже ожидали два боевых волхва. Один из них сделал предупреждающий знак рукой. Некрас заметил, что по посоху волхва пробегают золотистые искорки – оружие жреца Перуна было напитано магией Алатырь-камня.
– Чего надобно? – крикнул волхв, преграждая им
– Я Ольга, будущая княгиня киевская, – сказала девушка, натянув поводья. – Меня верховный волхв Свар сюда прислал. Я хочу исцелить Ворша.
– Поздно, княгиня. Ворша не исцелить более.
– Но попробовать можно! – в ярости крикнула Ольга. – У меня живая вода есть.
– Умер Ворш, – сказал второй волхв, подходя к своему товарищу.
– Да что вы говорите такое? Не мог он умереть! Он сильный, он… – Тут Ольга запнулась, рыдания закипели в горле, все поплыло перед ее взглядом. – Как умер, когда?
– Сегодня.
– А Ивка? Она где?
– Пойдем с нами, – велел первый волхв, посмотрел мрачно. – Лошадей тут оставьте.
Ольга с трудом спешилась. Некрас тут же приблизился, захотел поддержать ее, но девушка оттолкнула его руку и так посмотрела на молодого человека, что Некрас ощутил испуг. Они вошли вслед за волхвами внутрь палисада и оказались на обширном майдане с торчавшими на нем деревянными столбами, вокруг которого располагались полуземлянки волхвов. Ольга думала, что ее проведут в одну из этих землянок, чтобы показать ей тело Ворша и позволить встретиться с Ивкой, – Ольга была уверена, что ее подруга была с Воршем до последнего мгновения. Но их повели дальше, за землянки, за священные костры. Они оказались на деревянной лестнице, обвивающей дальний склон холма. Один из волхвов с факелом в руках шел впереди, освещая путь, второй замыкал шествие. Некрас хотел заговорить с Ольгой, но не решался – девушка выглядела ошеломленной.
Лестница привела к зияющему в склоне холма входу в пещеру – здесь, в железной жаровне, ярко пылали угли. Некрас сразу ощутил тяжелый звериный запах, будто вошли они в логово животного. Короткий коридор, наклонно уходящий в глубь холма, закончился массивной оградой из остро заточенных рожнов, направленных остриями внутрь пещеры. Волхв с факелом прочитал какой-то заговор над оградой, потом отодвинул ее так, чтобы можно было пройти вовнутрь. Звериный смрад стал густым, и теперь к нему примешивался еще новый запах – горелой смолы и паленого волоса.
Некрас услышал, как протяжно и душераздирающе закричала Ольга, бросился к ней – и встал как вкопанный. Маленькая пещерка была буквально залита кровью. Свернувшаяся кровь пятнала глинистые стены, песок на полу, массивный дубовый столб, врытый в самом центре пещерки. Миг спустя Некрас увидел два безжизненных тела, лежавших одно подле другого. Мертвое существо, прикованное цепью за шею к столбу, Некрас поначалу принял за медведя, но потом, присмотревшись, задрожал.
Звероподобная тварь, покрытая черно-бурой неопрятной шерстью, имела морду, очень похожую на человеческое лицо. И Некрас вслед за Ольгой узнал это лицо, хоть и было оно изуродовано черным колдовством, залито кровью и искажено смертью. Рядом с трупом того, кто
– Ивка-а-а! – Ольга опустилась на колени прямо в кровавую лужу, обхватила тело подруги, завопила протяжно, так, как могут голосить над покойником только женщины. – Что ты натворилаааа! За что мне такое горе-е-е-е! Ой, мамочки-и-и-и! Мама-а-а-а!
От этого исполненного всепоглощающего горя крика, от тяжелого зрелища и запаха смерти Некраса начало рвать. Волхвы стояли молча, ни один из них не осмеливался заговорить, объяснить, что же тут случилось. Лишь когда Ольга обернула заплаканное искаженное страданием лицо к волхвам, один из них решился.
– Мы говорили ей, княгиня, – сказал он. – Она не послушалась нас. Все просила побыть с ним рядом. Верно, любила его сильно. И вот, подошла слишком близко. Когда мы с Вилком подоспели, уже поздно было – он ее схватил, подтащил к себе и горло перегрыз. Мы его факелами пытались жечь, чтобы он девушку выпустил. Но не мы его убили, княгиня. Как прошло у него затмение, как уразумел он, что сотворил, так сам себе в горе своем великом голову о столб разбил. Не гневайся, княгиня. Так уж боги судили.
Ольга перестала голосить, теперь лишь часто всхлипывала, положив голову Ивки себе на колени. Волхвы ждали, уважая скорбь княжеской невесты. Некрас, борясь со слабостью и головокружением, держался за их спинами: он не мог заставить себя подойти близко, еще раз посмотреть на мертвых. Если бы не Ольга, он давно бы кинулся вон из этого смрадного страшного места. Но Ольга была здесь, и Некрас терпел и ждал. А Ольга продолжала всматриваться в полузакрытые глаза Ивки, в ее безжизненное лицо, будто хотела уловить в нем какие-то признаки жизни, убедиться, что нет, не умерла ее подруга, жива, просто спит. Потом она вспомнила о фляге с живой водой.
– Что ты делаешь? – спросил тот из волхвов, которого звали Вилком.
Ольга не ответила. Она лила воду на посиневшие губы Ивки, и живая вода, окрашиваясь кровью, стекала на пол пещеры и впитывалась в песок. Время текло, как эта вода. Потом Ольга будто очнулась. Перестала лить воду, выпустила тело подруги. С помощью одного из волхвов поднялась на ноги.
– Она умерла, – сказала она, обращаясь к Некрасу. – Вода не поможет. Не успели мы.
– Идем, княгиня, – тихо, но твердо сказал Вилк. – Нечего тут оставаться. Вернешься в Вышнеград, поплачь по ним. А мы их упокоим по обряду, как положено.
– Возьми на обряд. – Ольга стянула с пальца тяжелый золотой перстень, подарок Хельгера, протянула волхву, но тот покачал головой и не взял его. Тогда Ольга молча, не глядя на Некраса, направилась к выходу.
Некрас поплелся следом. Он начал приходить в себя, лишь когда свежий ночной воздух овеял его, прогоняя жуткий запах смерти. Обратный путь до коновязи у входа в святилище они прошли в молчании. Некрас пробовал заговорить с девушкой, но Ольга будто и не слышала его.
– Всех я потеряла, – сказала она внезапно, едва они отъехали от Перунова капища, провожаемые взглядами волхвов. – Один ты у меня остался, Некрас.