Ронни. Автобиография
Шрифт:
Не помню, как долго мы были дома у Рузе, но где-то в первые дни у дороги остановился большой лимузин, из которого вывалилась компания немолодых людей в отличных костюмах. Их главарь был лет 50-и, лысый итальянец. Назовем его Тони. Когда Рузе вышел, чтобы поздороваться с ними, мы здорово струхнули.
После того, как Рузе представил нас им, Тони спросил меня: «Какова максимальная порция кокаина, что вы фрибейсите в сутки?» Я даже не знал, что и ответить, но нашелся: «Восьмушка?» (Это три с половиной грамма.)
Босс ответил: «Вы что, целыми днями спите, что ли?»
Я
Они решили протестировать то, что получилось. Тони показал на Джо: «Эй ты, иди сюда», выбил большую порцию из своей трубки и засунул ей её в рот. Она вдохнула её, и наверное, это было очень здорово на вкус, потому что она скорчила мину и сказала: «Уууу. Чем ты сегодня завтракал?»
Замечательно. Джо только что напала на большого человека. Мы все стояли в безмолвии, неуверенные в том, что произойдет дальше. Джо просто засмеялась и села.
Прошел определенный двусмысленный момент, пока Тони не произнес: «Мне нравится эта девочка».
Но мы быстро пришли в себя, как только Тони отвел меня в сторонку как-то вечером и сказал: «Мы хотим, чтобы ты сделал для нас кое-что. Когда ты вернешься во Францию, мы хотим, чтобы ты чтобы ты похитил для нас мастер-ленты и оформление нового альбома «Стоунз», чтобы мы смогли выпустить его на бутлеге».
Он не просил меня, а ставил перед фактом, и это действительно испугало меня. Я никоим образом не собирался похищать эти ленты для него или кого бы то ни было, так что я пошел разыскать Джо, сказал ей, чего он хочет, и мы решили, что настала пора сматываться из Майами. Мы поблагодарили Рузе и его друзей за их гостеприимность и объявили: «А теперь нам нужно уезжать».
Тони отреагировал: «Ты никуда не поедешь, пока мы не сделаем наш маленький бизнес».
Я ответил: «Нам действительно уехать кое-куда», но он со своими товарищами не был заинтересован в наших планах на путешествие.
Я начал беспокоиться, не нанесут ли они нам какой-нибудь вред, но Джо решила: «Они ничего не сделают с нами, пока мы здесь, так как мы нужны им». И вот мы порешили, что единственный способ, каким можно выбраться отсюда — это заставить их подумать, будто мы идем им навстречу.
Я подошел к боссу и сказал: «О-кей, посмотрим, что я смогу сделать». И мы поперли оттуда к чертовой бабушке. Прыгнули на самолет и вернулись к процессу записи и к реальности совершено без желания разбазаривать нашу работу. Никогда не отдыхайте с дилером или с мафией.
22. Сплочение
Когда «Стоунз» встретились в Париже в начале 1985-го, мы с Джо на несколько месяцев переселили нашу семью и записали детей в англо-американскую школу, так что я мог продолжать репетировать и записываться. Напряжение между Миком и Китом было по-прежнему большим. Мне показалось, что так жить в группе очень трудно, так как они являются хребтом и всеми её органами. Мы старались вернуться к работе,
Мик довольно вскоре покинул нас во время репетиций, чтобы сконцентрироваться на сольных вещах, и пока его не было, настроение в группе изменилось. Кит взял бразды правления сейшнами звукозаписи, что открыло для меня дверь по части привнесения кое-чего из моей музыки на альбом. Мы с ним сочинили «You Can’t Cut the Mustard» («Горчицу не порежешь»), которую он спел, одновременно бормоча про себя: «Мик не может работать с другими группами».
У этих двоих вечно происходит эта любовь-ненависть с тех пор, как они росли вместе в Дартфорде. Как любой «брак», составленный из людей с сильной волей, Мик и Кит проходили через стандартный кризис отношений. Мы все воссоединились в Париже, и студийное время было организовано так, что Мик и Кит не бывали в студии одновременно.
Сразу же после выпуска своего альбома Мик и Дэвид Боуи сняли видеоклип с обработкой «Dancing In the Streets» («Танцы на улицах»), которая была значительным хитом у группы «Martha and the Wandellas» за двадцать лет до этого.
А потом вышел наш альбом. Мик объявил, что не поедет в турне для поддержки «Dirty Work», и с тех пор между ним и Китом установились плохие отношения. Вместо того, чтобы быть с нами, Мик начал делать свой второй альбом «Primitive Cool» («Просто крутой») и начал собираться в сольное турне. Напряжение в рядах «Стоунз» теперь настолько выросло, что когда репортер спросил Чарли о нашем новом альбоме, тот ответил: «А разве он вышел? И что, он хороший?»
«Dirty Work» стал самым неприятным периодом нашего совместного путешествия по жизни. Свидетельство тому — на пластинке появились 4 моих песни, что было явным признаком того, что творческая машина Мика и Кита нуждается в капитальном ремонте.
Я определенно убежден, что никто из нас не является более убедительным по отдельности, чем мы все вместе. Это — нечто, чему трудно дать определение. Мы нуждаемся друг в друге, и когда кто-нибудь из нас оказывается один, то ему начинает чего-то не хватать.
Кит и Мик перестали разговаривать. Они ранее никогда не воевали так, как тогда. Это было похоже на нелепое состязание в том, кто скажет друг о друге что попротивнее.
Они говорили, что группе пришел конец, но я этому не верил. Мик и Кит росли вместе с песочницы. Они вместе ходили в начальную школу и оставались товарищами, пока Мику не стукнуло 11, когда он перешел в другую школу, а потом семья Кита поменяла место жительства. Но они встретились снова, когда им было вроде по 16–17 лет — Кит заметил Мика на остановке поезда по дороге в Лондон, тот нес с собой два альбома. Первым из них был «Rockin’ At the Hops» («Рокуя на танцульках») Чака Берри, а вторым — «Лучшее Мадди Уотерса». Кит сказал, что он знает все приемчики Чака Берри, а Мик ответил, что у него есть группа, и с тех пор они так неразлучны, что Мик прав, когда говорит, что они были рождены братьями, но по несчастью, от разных родителей.